История степей: феномен государства Чингисхана в истории Евразии - Султан Магрупович Акимбеков
Несомненно, изгнание из Китая может считаться кризисом монгольской традиции управления в её китайском варианте. В условиях степной Монголии, где оказались беженцы из Китая, вместо прежней структуры организации общества времён империи Юань начинают образовываться племена. Такой процесс характерен для всей территории, где располагалась Монгольская империя и её армия. Однако воздействие на традиционные племенные структуры во времена Чингисхана оказалось слишком глубоким. В результате образуются новые племена, несмотря на совпадение отдельных названий с названиями прежних племён.
Хотя после переселения в степь и происходило восстановление единства монгольского государства, например в XV — начале XVI века при Даян-хане и его преемниках, племена все больше играли основную роль в политической жизни. В Монголии не было соответствующей политической программы, способной привести к объединению племён. Вернуться в Китай было невозможно, ресурсов от торговли с Мин было недостаточно, структура организации государства упрощалась. В результате удержать племена вместе было практически невозможно. Даже власть преемников чингизида Даян-хана в конце концов ограничилась всего лишь границами племени чахаров. Последний из чингизидов чахарский Лигдэн-хан погиб в 1636 году в ходе наступления маньчжуров — новых претендентов на власть в Китае и прилегающих землях.
9. Улус Хулагу
Положение Хулагу и его преемников в Иране и Закавказье заметно отличалось от ситуации в других монгольских государствах. Хулагу появился в Иране только в 1256 году, в начале 1258-го его войска взяли Багдад, в следующем году — Халеб и Дамаск в Сирии. Однако после смерти в 1259 году кагана Менгу и начала войны между братьями Ариг-бугой и Хубилаем внимание Хулагу было отвлечено на события, которые происходили на востоке Монгольской империи. Во многом в связи с этим Египет смог перехватить инициативу в войне с монголами. В 1260 году египетские войска разбили в Сирии относившиеся к улусу Хулагу формирования Китбуки-нойона, выходца из найманов, по вероисповеданию христианина несторианского толка. Примерно с 1261 года началась серия войн с улусом Джучи, потребовавшая максимального напряжения всех сил Хулагу и его людей. В 1265 году Хулагу умер и уже к 1269-му улус, возглавляемый его сыном Абагой, оказался во враждебном окружении. С севера находился улус Джучи, с востока, со стороны Средней Азии — Чагатаиды, с юго-запада — находившийся под властью мамлюков Египет. Причём с восточной стороны улуса Хулагу, на границах провинции Хорасан, примерно на территории нынешнего Афганистана, находилась подчинённая Чагатаидам так называемая Никудерийская Орда. С ней Хулагуиды вели практически непрерывные войны. «Монголы Никудерийской Орды, начиная с 60-х вплоть до 90-х годов XIII века из года в год грабили и опустошали Хорасан, Систан, Керман и Фарс»[490]. И хотя связи между улусом Хулагу и китайскими владениями Хубилая никогда полностью не прерывались, тем не менее положение Хулагуидов без поддержки извне, в частности из Китая, было довольно сложным.
Кризис в Монгольской империи, связанный со смертью Менгу-хана, произошёл в самый разгар возглавляемого Хулагу военного похода на юго-запад. Фактически у него не было достаточно времени, чтобы обосноваться на завоёванных его войсками территориях. Кроме того, Хулагу необходимо было обеспечить лояльность находившейся под его началом армии. Большая часть которой поступила в его распоряжение из улусов других чингизидов. В результате Хулагу физически уничтожил находившихся в составе его армии чингизидов из улуса Джучи и их воинов и затем вступил в ожесточённую борьбу с Джучидами. Главным образом для того, чтобы не дать им возможности оказать помощь одному его брату Ариг-буге в противостоянии с другим братом Хубилаем. Сам Хулагу в этой борьбе поддерживал Хубилая. И только когда стало очевидно, что восстановить Монгольскую империю под властью последнего не удастся, в Китае и в Иране начали строить собственные государства.
Несомненно, по времени это во многом было связано с тем курултаем, который провели в 1269 году на Таласе чингизиды из трёх враждебных Тулуидам семей, где было принято решение о создании коалиции, направленной против потомков Тулуя, Хубилая и сына Хулагу Абаги. Это решение фактически отрезало друг от друга иранские и китайские владения Тулуидов. Именно в этот момент раскол империи стал политической реальностью. В 1270 году наследник Хулагу Абага-хан выдержал в Хорасане нападение со стороны соединённых сил улуса Чагатая и Угедея, решение о котором было принято как раз на курултае в Таласе. В том же году в Иран «приехали послы от каана и привезли для Абага-хана ярлык, венец и дары, чтобы он стал вместо славного своего отца ханом Иранской земли»[491]. Одновременно свои поздравления с победой над Бараком прислал и глава улуса Джучи Менгу-Тимур[492]. Это означало, что новые монгольские государства окончательно разделили между собой зоны влияния. Возможно, что как раз 1270 год и можно считать началом создания на базе улуса Хулагу самостоятельного монгольского государства, получившего позднее название государство ильханов. Напомним, что в 1271 году Хубилай провозгласил в Китае империю Юань и в том же году начал генеральное наступление на империю Сун. Тем самым потомки Тулуя и в Китае и в Иране признали, что воссоздать Монгольскую империю под властью их семьи стало невозможным.
В состав нового государства вошли территории Ирана, всё Закавказье, Месопотамия с Багдадом, часть Малой Азии. Власть ильханов признавали армянские владения в Малой Азии, а также Румский султанат, занимавший центральную часть полуострова. Контроль над таким числом территорий с многочисленным оседлым населением объективно ставил улус Хулагу по своему значению и богатству на условное второе место среди прочих монгольских государств после империи Юань в Китае. Нельзя не отметить также, что одним из факторов стабильности улуса Хулагу на этапе его становления наверняка было наличие значительной военной добычи. Она была захвачена в ходе успешного похода, совершённого ещё при жизни хана Менгу.
Очевидно, что военная добыча, захваченная в 1258–1259 годах в ходе завоевательных войн в Месопотамии, Сирии и Малой Азии, осталась в полном распоряжении Хулагу. В результате Хулагу имел достаточно средств для оплаты
