Королевство Кипр и итальянские морские республики в XIII–XV веках - Светлана Владимировна Близнюк

Самым ярким доказательством тому служат их завещания, которые мало отличаются от завещаний венецианцев или любого другого христианина. Добрая половина текстов завещаний — это распоряжения о пожертвованиях церквям, монастырям, молитвах о спасении души, милостыне бедным и больным. Генуэзцы в отличие от своих предшественников не стремились вкладывать деньги в церковное, да и светское строительство и, тем более, вернуть городу его прежний сакральный статус. Им с лихвой хватало того, что они получили в наследство в виде сакрального пространства и религиозной жизни в городе. Один из немецких пилигримов Стефан фон Гумпенберг, оказавшийся в Фамагусте в 1449–1450 г., насчитал в городе шестьдесят действующих церквей. Кроме того, он говорит о присутствии в городе четырех орденов[1384], каждый из которых имел свой монастырь. Впрочем, с его точки зрения, в монастырях едва можно было найти какого-нибудь монаха[1385]. Коммуна Фамагусты не была склонна (да, наверное, и не могла) тратить большие деньги на организацию сакральной среды, на помощь и пожертвования религиозным или благотворительным учреждениям, в числе которых церкви, госпитали, приюты, а также кладбища. Это и не всегда было нужно, ибо церкви и монастыри Фамагусты традиционно, как везде, вполне способны были содержать себя сами за счет собственного хозяйства и пожертвований частных лиц. В конце концов, это была забота самой церкви. Госпитали и приюты тоже, как правило, принадлежали частным лицам или монастырям и тоже сами изыскивали средства для существования. Кладбища также находились при монастырях, получавших, однако, от властей право на захоронения. Пожертвования частных лиц, зафиксированные в завещаниях генуэзцев, долгое время живших на Кипре, далеко не всегда, однако, попадали церквям или госпиталям Фамагусты. Граждане республики вполне могли передать свои сбережения религиозно-благотворительным заведениям в самой Генуе[1386], т. е. их деньги возвращались назад в метрополию. Весь бюджет города, между тем, всегда был подчинен его обороне. При всем при том, уже существующие храмы, которые активно использовались, кладбища и госпитали необходимо было содержать в надлежащем порядке хотя бы ради соблюдения санитарных норм в достаточно населенном восточном городе, представляющим собой замкнутое пространство. В королевском Кипре в систему пожертвований и обеспечения благотворительных организаций были вовлечены самые разные институты: сама корона, латинская и греческая церкви, частные лица[1387]. При Лузиньянах в Фамагусте самыми известными были королевский госпиталь[1388], госпиталь св. Антония[1389], лепрозорий св. Лазаря[1390], кладбище св. Михаила, находившееся с внешней стороны городских стен при церкви с одноименным названием[1391], и кладбище братьев доминиканцев[1392]. В 1328 г. папа Иоанн XXII выражает благодарность генуэзцу Стефану Драперию (Stephanus Draperius) за основание госпиталя св. Стефана Протомартира для паломников и кладбища для их погребения[1393]. Вероятно, большая часть подобных заведений, равно как и церквей, продолжали действовать и при генуэзцах. В 1394 г. Николо Мартони, путешествуя по Кипру, рассказывает об этом госпитале св. Стефана с той лишь оговоркой, что заведение показалось ему чрезвычайно убогим и неухоженным. Тогда же латинский епископ Фамагусты якобы жаловался ему на постоянную нехватку средств[1394]. Впрочем, подобное восприятие вполне согласовывается с общей картиной разорения и запустения города, нарисованной этим автором. Наличие этого госпиталя в середине XV в. фиксируется также массариями Фамагусты[1395]. При всех сложностях жизни было место для духовного подвига и благих дел и в генуэзской Фамагусте. Так, в конце XIV в. сириец Иосиф Сафет построил церковь св. Катерины и основал при ней небольшой госпиталь[1396]. Власти коммуны, как могли, стимулировали такого рода стремления жителей города, охотно сдавая в аренду помещения для госпиталей и приютов. Социальную значимость религиозно-благотворительных организаций трудно переоценить, и это хорошо понимало генуэзское правительство. Так, в 1443 г. генуэзский нотарий Якопо де Френанте берет у коммуны в аренду всего за 5 безантов в год помещение под госпиталь св. Франциска. В 1456 г. он же продлевает договор аренды от своего имени и имени своих наследников еще сроком на пять лет[1397]. Абсолютно номинальную цену аренды тоже можно рассматривать в определенном смысле как благотворительность со стороны коммуны Фамагусты.

В некоторых массариях Фамагусты есть счет под названием "elimoxine/elemosine/elimosine (подаяния, милостыни)". Располагается он, как правило, в конце или в самом начале массарии, что свидетельствует о его дополнительном, второстепенном, прикладном для массариев значении. Этот счет всегда выбивается из общепринятой структуры массарии. В 1407 г. счет "elemosine" составил всего 573 безанта и 6 каратов[1398], в 1443 г. — 3433 безанта[1399], в 1456–1457 г. — 7268,5 безантов[1400]. Закрыт счет "милостыни" массарии 1457 г. с бюджетом в 3894 безанта 12 каратов[1401]. Казалось бы, какое отношение имеет коммуна к сбору милостыни, и почему подаяния, если они мыслятся как добрые дела, проявление христианского милосердия попадают в казначейские книги. На что тратятся эти деньги, и кому они предназначаются? В массарии 1443 г. в одном случае четко выражена причина передачи милостыни частному лицу, некоему Абраину из Фамагусты (Abraynus de Famagusta): "…propter eius infirmitatem positus fuit ad elemosinas supradictas, a bisantis 10 in paga donec liberatus erit a dicta infirmitate, et hoc demandato capitanei et massariorum cum consensu Officii monete" (ввиду слабости его здоровья помещен в вышеназванный список получателей милостыни, и из-за этой же немощи от уплаты 10 безантов будет освобожден, согласно приказу капитана, массариев и по согласованию с Оффицией монеты"). В данном случае Абраина, вероятно, можно считать своеобразным ветераном коммуны с назначенной ему "пенсией" в размере 190 безантов в год, ибо в тексте также сказано, что "он был приписан к стенам…" (scriptus est ad menia"), т. е служил в отряде, занятом обороной городских стен[1402]. Многие другие выплаты этого же счета также явно предназначены ветеранам города, ибо отсылают нас к счетам стипендиариев и социев из гарнизона Фамагусты, а также к выплатам чиновникам администрации (salaria officialibus)[1403]. В 1407 г. массарии фиксируют в названном счете закупку зерна, понятно, предназначенную для раздачи нуждающимся и больным. Причем, это зерно учтено в том самом общем счете зерна, которое коммуна закупила именно как стратегический запас для гарнизона города[1404]. Следовательно, среди получателей натуральной помощи также мыслятся, прежде всего, ветераны, оказавшиеся на попечении коммуны.

Что касается других адресатов, то из всех церквей и госпиталей города было всего 7–8, которые получали какие-либо деньги от коммуны. Если в массарии 1407 г. просто сказано, что деньги предназначены для восьми церквей без указания их названий, то в последующих казначейских книгах из них остается семь церквей и один госпиталь: св. Марии Вифлеемской, св. Франциска, св. Августина, св. Доминика,