Война за независимость Чили - Андрей Аркадьевич Щелчков
После истории с фрегатом «Скорпион» отношения кабильдо и Карраско стали враждебными. Кабильдо стоял за реформы, о которых Карраско не желал ничего и слышать. 2 декабря 1808 г. кабильдо послало в Испанию своего представителя Хоакина Фернандеса Лейва, чтобы добиться там решили о проведении реформ в Чили. Они просили об увеличении полномочий кабильдо, а также об отмене законов, мешавших торговле и развитию ремесленного и мануфактурного производства в Чили[117]. Кабильдо было центром партии реформ. Все его члены были местными аристократами, землевладельцами и торговцами, многие из которых не хотели никаких политических перемен. Политическое и идейное лидерство было у таких передовых людей как Росас, Овалье, Салас, Рохас. Вскоре во главе кабильдо встал вождь радикальных реформистов Хосе Мигель Инфанте[118].
Карраско противился политике Центральной хунты, провозгласившей равенство американских и европейских подданных испанской монархии[119]. В начале 1810 г. отношения кабильдо и Карраско резко обострились из-за избрания новых алькальдов кабильдо Сантьяго Николаса де Ла Серда, Агустина Эйсагирре и нового прокурора Хуана Антонио Овалье, откровенных противников губернатора. Надо отметить, что выборы в те годы проходили в форме аукциона-продажи должности, а кабильдо могло допускать или нет к нему нежелательных лиц. Избрание же данных людей должно было демонстрировать открытую фронду в отношении губернатора. Когда новоизбранные прибыли к Карраско с традиционным приношением заверений в верности и покорности, как это было принято по этикету, губернатор повел себя грубо и насмешливо. Он оскорблял кабильдо и обвинял креолов в стремлении к независимости[120]. После этой сцены отношения городских властей Сантьяго и губернатора превратились в нарастающий конфликт, близкий к открытому противостоянию.
Своим противостоянием кабильдо, а говоря шире, креольской верхушке, Карраско затруднял все действия по созданию ополчения и войск для обороны страны, а такими войсками могли быть только чилийские отряды — других не было. Он запретил офицерам ополчения проводить занятия со своими подчиненными без присмотра со стороны испанских офицеров. Такое откровенное и оскорбительное недоверие вызвало возмущение горожан. Кроме того, профессиональных военных было так мало, что подобное распоряжение парализовало всякие подготовительные мероприятия в новых войсках[121].
Союзником Карраско была Аудиенсия, члены которой, оидоры, возглавляли партию «сарацинов». Оидорам в январе 1810 г. предложили создать «Хунту наблюдения» как орган контроля над безопасностью королевства. Однако они сочли это незаконным и опасным нововведением, увеличивавшим влияние креольской аристократии и кабильдо, и в результате отказались санкционировать его[122]. После увольнения Росаса Карраско окружил себя самыми реакционными представителями испанской абсолютистской партии, которые выступали за жесткий стиль правления и полное подчинение кабильдо воле губернатора[123].
Кроме того, Карраско попал под «подозрение» ввиду его продолжавшихся контактов с бразильской принцессой. Надо подчеркнуть, что ещё на заседании Аудиенсии в ноябре 1808 г., когда были зачитаны первые послания инфанты, члены кабильдо отсутствовали. Это стало поводом для обвинений всех остальных в неблаговидном поступке в отношении Фердинанда VII, так как общение с коронованным лицом иностранного государства было исключительной прерогативой верховной власти. Именно подобное поведение губернаторов Чукисаки и Ла-Паса стало поводом для восстания в этих городах соседнего Чаркас в 1809 г.
Несмотря на отказ, Карлота Хоакина продолжала писать, причем не только губернатору, но и знатным креолам, оидорам и даже вдове предыдущего губернатора. Местные аристократы не скрывали этих фактов, они гордились тем, что им пишет принцесса дома Бурбонов, не задумываясь, что по закону они совершают акт предательства. Из-за множественности фактов такой переписки пошли слухи о возможном признании губернатором и Аудиенсией претензий Карлоты Хоакины[124].
Карраско стали подозревать в сговоре с бразильским двором, а также в желании ослабить страну и её вооруженные силы, представленные ополчением. В мае 1810 г. он распорядился отправить в качестве военной «помощи в Испанию 1000 копий. Это было единственное оружие в распоряжении ополчения, но Карраско хотел избавиться и от него. Данное распоряжение Карраско было оскорбительно с точки зрения здравого смысла. Цена транспортировки во много раз превышала стоимость самих копий, не говоря уже о примитивности этого оружия, легко производимого в самой Испании. Кабильдо выступило с резким протестом, так как губернатор ослаблял оборонительный потенциал Чили. К тому же кабильдо разумно заявляло, что «лучше туда послать деньги»[125].
Смещение Карраско
Карраско предпочитал искать ответ на вызовы кризиса империи в усилении репрессий против предполагаемых сепаратистов. В конце 1809 г. он приказал арестовать двух креолов из Консепсьона, подозреваемых в подрывных действиях. В ноябре того же года Карраско издал приказ об изгнании из Чили всех иностранцев. С декабря 1809 г. он всюду искал заговоры, но не обнаружил никаких фактов революционной деятельности[126]. После восстаний в Чукисаке, Ла-Пасе и Кито в 1809 г. Карраско опасался беспорядков, хотя ничто этого не предвещало. В конце апреля 1810 г. он получил конфиденциальное письмо из Буэнос-Айреса от вице-короля Сиснероса, в котором тот сообщал, и не без основания, о возможной революции в Рио-де-Ла-Плате. Сиснерос не ошибался, так вскоре и случилось. В письме он рекомендовал Карраско усилить надзор над креолами, их тертулиями (салонами), ночными собраниями и прочим.
Карраско был в панике. Он написал запрос в Лиму, выясняя, что ему следует предпринять при очевидной оппозиции кабильдо. Он также потребовал от Аудиенсии более активных действий по раскрытию возможного заговора[127]. Ночью 25 мая 1810 г. (по иронии судьбы в этот день в Буэнос-Айресе была учреждена революционная хунта) Карраско приказал арестовать видных представителей креольской аристократии Х.А. Овалье, Б. Вера и Х.А. Рохаса[128]. Губернатор сразу призвал к себе 5 оидоров, чтобы разделить с ними ответственность за этот шаг, так как в душе не верил в виновность креолов, но решил устроить показательные репрессии для устрашения кабильдо. Оидоры рассмотрели составленное Карраско дело и признали оправданность ареста.
Арестованные обвинялись в заговоре во имя независимости. Позднее в донесении в Испанию на имя короля эти три креола назывались Карраско «главными двигателями республиканского движения»[129]. И действительно, к делу была приложена запись их частных разговоров. Овалье высказывался в том смысле, что Чили должна оставаться независимой, но он
