Петербург на границе цивилизаций - Александр Владимирович Тюрин

Ливонец, красочно расписывая религиозную опасность, идущую с Востока, упоминает о том, как бы в Москву «не устремились, под видом ремесленников, военных и техников самые отчаянные сектанты и еретики вроде духоборов, перекрещенцев и т. п., что доставит возможность московскому царю опустошить христианский мир и наполнить его кровавыми трагедиями».

Ливонские города, хорошо зарабатывавшие на транзитной торговле между западной и восточной Европой, располагали большими финансовыми средствами для укрепления городских фортификаций и артиллерии. Ливония обладала первоклассными каменными крепостями. Входила в Германскую империю. И Орден, и города могли рассчитывать на финансовую помощь немецких правителей и военную помощь европейской знати.

Эстонцы и латыши были крепостными крестьянами на господской земле и подвергались национальному гнету, культурно-языковой ассимиляции. Все виды угнетения, надо заметить, осуществлялись с немецкой обстоятельностью — так что и несколько сот лет спустя сентименталист Карамзин находил эстляндских и лифляндских крепостных чрезвычайно покорными, дисциплинированными и работящими. В ходе Ливонской войны русские войска не раз получали помощь от угнетенного простонародья.

Провокационный отказ ливонцев от уплаты дани Московской Руси за владением городом Юрьевым и восточной Ливонией (по одной марке с человека) — явно был предпринят под влиянием поляков и литовцев. В сентябре 1554 г. Ливония заключила договор с Великим княжеством литовским, направленный против Москвы.

В 1554 г. в Москве появилось ливонское посольство, направленное Орденом, рижским архиепископом и епископом дерптским и стало просить продления на 30 лет истекшего перемирия 1503 года.

Одним из самых главных пунктов в повестке переговоров стал фактический отказ Ливонии от уплаты Юрьевской дани. Западники обычно довольно пренебрежительно оценивают этот факт — дескать, Иван искал повода придраться к Ордену. На самом деле «Юрьевская дань» имела принципиальный характер. Установленная в средневековье, она фиксировала право немцев селиться на землях вдоль Западной Двины, принадлежащих русскому Полоцкому княжеству. Название свое она получила после захвата меченосцами русского города Юрьев (позднее Дорпат). Справедливость русских требований по выплате дани признавалась ливонской стороной в договорах 1474, 1509 и 1550 гг.

Выполняя указания царя, думный дворянин А. Адашев и дьяк Михайлов потребовали причитающейся Москве дани, включая уплату недоимок за истекшие годы. Ливонцам предъявили договор, заключенный Москвой с магистром Плеттенбергом в начале XVI в., причем московские переговорщики истолковали его, как признание Ливонией ее вассалитета от Москвы.

Адашев дал послам следующую историческую справку: «Удивительно, как это вы не хотите знать, что ваши предки пришли в Ливонию из-за моря, вторгнулись в отчину великих князей русских, за что много крови проливалось; не желая видеть разлития крови христианской, предки государевы позволили немцам жить в занятой вами стране, но с тем условием, чтобы они платили великим князьям; они обещание свое нарушили, дани не платили, так теперь должны заплатить все недоимки».

Ливонские дипломаты согласились с необходимостью выплаты задолженности по дани, обязались не вступать в союз с Польшей, Литвой и Швецией, благодаря чему перемирие было продлено. Но Ливония так и не приступила к выплате дани. Оставались невыполненными и другие требования Москвы, зафиксированные в соглашении — по восстановлению разоренных немцами русских концов (кварталов) в Риге, Ревеле, Дерпте (Юрьеве), Нарве, по воссозданию русских церквей, разрушенных протестантами, по обеспечению свободной торговли для русских купцов.

В 1557 г. Польша вмешалась в конфликт между Орденом и архиепископом рижским Вильгельмом, который являлся родственником польского короля, и резко выступал против русско-ливонских соглашений. Когда территория рижского архиепископства была занята орденскими силами, на Ливонию двинулась большая литовская армия, возглавляемая Николаем Радзивиллом Черным. Ливонцы испугались и 15 сентября в городе Позволе было заключено соглашение магистра Фюрстенберга с королем Сигизмундом, направленное против русских и устанавливающее вассальную зависимость Ордена от Польши. До окончательного перехода Ливонии под власть польского короля оставалось совсем немного.

17 января 1558, сорокатысячное московское войско, состоящее из русской и татарской конницы, возглавляемое касимовским ханом Шиг-Алеем и дядей царя М. Глинским, нанесло удар по Ливонии. (А уже 21 января крымцы вышли в зимний поход на Русь, и, хотя основная их масса была отражена, несколько тысяч всадников прорвались к Туле и Пронску.)

Фактически рейд Шиг-Алея и Глинского был не началом войны, а принуждением к выгодному для Москвы миру. В ходе рейда русские военачальники посылали магистру Ливонского ордена Фюрстенбергу грамоты с предложение возобновить переговоры.

После русского рейда ливонцы согласились было на начало переговоров и даже передачу Москве нарвского порта. Однако вскоре в руководстве ордена возобладала военная партия.

Прямо во время переговоров, нарвский фогт Э. фон Шленненберг начал обстрел русской крепости Ивангород. Летопись сообщает: «Писали с Ивангорода воеводы, что из Ругодива беспрестанно стреляют на Ивангород и людей убивают многих».

11 мая 1558 небольшим русским отрядом была захвачена Нарва, причем отличился отчаянной смелостью Алексей Басманов. 19 июля был взят Дерпт (Юрьев), который обороняло, вдобавок к силам Ордена, еще 2 тысячи наемников из Германии; в крепости имелось 552 артиллерийских орудия. Потом настала очередь ливонских городов Этц, Нейшлосс, Нейгауз (Вастселийна). Всего за весеннюю кампанию русскими было захвачено в Ливонии 20 крепостей, причем несколько отлично вооруженных и защищенных.

Стремительный захват каменных крепостей может быть объяснен наличием у русских саперно-инженерных подразделений (розмыслов) и неплохой артиллерии — хроники свидетельствуют о применении русскими пушкарями зажигательных снарядов.

В ходе летнего похода 1558 г. русские войска приближались к Риге, а в августе подошли к Ревелю и предложили городу сдаться, обещая ему сохранения вольностей и привилегий. Однако ревельские торгово-патрицианские власти, получив гарантии помощи от Дании, Швеции и польского короля, отказались от переговоров, и русские отошли.

К концу лета русскими войсками была взята вся восточная Эстония, где были ликвидированы феодальные владения Ордена, епископов, католических монастырей.

Эстонские крепостные крестьяне не оказывали никакой поддержки своим немецким господам и уничтожали господские хозяйства - мызы.

Земли немецких рыцарей переходили в руки русских служилых людей, что было фактически освобождением для местных крестьян — землевладельческие порядки Московской Руси были намного легче прибалтийского крепостного права.

Несмотря на разорения, сопутствующие всякой войне того времени, источники не свидетельствуют об истреблении местного населения (что будет столь разительно отличатся от действий западных войск в конце войны). Царь присоединял Прибалтику к своему государству вместе со всеми ее жителями.

Царскими жалованными грамотами обывателям Нарвы и Дерпта было дано право свободной и беспошлинной торговли на Руси. Нарву освободили от постоя войск. Ближним к Нарве деревням (видимо, пострадавшим от военных действий) московский воевода доставил зерно для посева, предоставил быков и лошадей для пахотных работ.

Германская империя с прогнозируемым недоброжелательством отнеслась к продвижению русских в прибалтийских землях.