Акимбеков С. Казахстан в Российской империи - Султан Акимбеков

лояльность местного населения, даже, несмотря на постоянное давление на его интересы. При этом фактическое управление местным населением осуществлялось местными властями и финансировалось за счёт местных ресурсов. Для российской администрации это была наименее затратная ситуация, ей не нужно особенно было заниматься делами коренного населения. Но это привело её к обратной зависимости от низового управленческого звена. Особенно ярко это проявилось в неординарной ситуации, как раз такой, какой стал призыв на работы согласно указу от 25 июня. В частности, отсутствие объективной информации об обществе элементарно не давало русской администрации возможности получить данные, к примеру, о возрасте населения. Соответственно, невозможно было понять, кто именно подлежит призыву, а кто нет. В результате всё было поставлено в зависимость от местной администрации, на которую чиновники в Ташкенте и возложили ответственность за проведение призыва.

Хотя губернатор Ферганы А. Гиппиус возражал против набора людей силами местной администрации. Он полагал, что тяжесть набора в итоге упадёт на беднейшие слои населения. По его мнению, можно было ввести денежную повинность для зажиточных слоёв населения и рабочую для остальных, а также практику денежного выкупа, когда подлежащие мобилизации богатые люди нанимают себе заместителей[712]. Но совещание с этим не согласилось. Скорее всего, потому, что не хотело связываться с организацией процесса. Проще всего было передать всё на местный уровень. Возможно, если бы объём призыва не был таким большим, такая тактика бы сработала. Но в этот раз в Степном крае и в Туркестане требовалось мобилизовать слишком значительную долю населения, это затрагивало практически каждую семью, что не могло не сказаться на их экономическом положении.

Естественно, что возникло напряжение в связи с составляемыми местными властями списками мобилизованных. Кроме того, большое внимание привлекали также исключения из списков, которые делали местные власти. Здесь открывалось обширное поле для злоупотреблений. Важно и то, что не было предусмотрено никаких исключений, к примеру, для мусульманских религиозных деятелей. В то время как для оседлых районов Туркестана их позиция имела большое значение. В результате такой спешки и непродуманности сразу возникла довольно нервная обстановка, в которой, к тому же, распускались самые разные слухи.

К примеру, относительно ситуации в кочевых районах показательна телеграмма от 9 августа 1916 года, которую военный губернатор Семиреченской области генерал Фольбаум направил генерал-губернатору Куропаткину. «Обязываюсь доложить, что по приходящим со всех сторон сведениям, восстание киргизов Верненского уезда вызвано провокацией. Началось дело с неуместных шуток русских мещан и крестьян, что киргизов пошлют резать проволоку, что их посылают на войну с целью «поубивать», что заставят копать окопы, в которые потом будут становиться войска…. С провокациею со стороны русских борьба невозможна и потому виновных не оказывается. Имею, однако, сведения, к великому прискорбию, что были и злостные провокаторы, полагавшие, что бунт киргизов принесёт выгоды русским, как при подавлении мятежа, так и после возможной конфискации земель»[713]. В оседлых районах распространялись слухи, что на самом деле речь идёт о мобилизации не на тыловые работы, а на войну. Прокурор Ташкентской судебной палаты в рапорте министру юстиции сообщал, что наблюдалось «довольно прохладное отношение российских чиновников к своим обязанностям. В некоторых случаях они приказывали собирать местное население для разъяснения указа, а сами на эти собрания не прибывали… В итоге стали распространяться сведения о том, что это не набор на тыловые работы, а скрытый призыв на фронт, необходимый для того, чтобы истребить населения Туркестана, а на его место переселить русских»[714]. В целом жёсткость повеления от 25 июня 1916 года, возникновение в связи с этим напряжения в обществе, а также распространение различных слухов создали крайне нервную обстановку, которая и спровоцировала начало выступлений.

Первые волнения произошли в Ферганской долине. В городе Ходженте 3–4 июля произошли нападения на местных служащих, 7 июля волнения начались в Ташкенте, 13 июля перекинулись в Джизак. В этом городе был убит уездный начальник полковник Рукин, это был уже прямой мятеж против российской власти. 18 июля Туркестан был объявлен на военном положении, началось активное использование войск против восставших. 22 июля губернатором был назначен генерал Алексей Куропаткин. 30 июля в связи с волнениями было принято решение об отсрочке призыва до 15 сентября 1916 года.

После 30 июля можно было ожидать, что волнения прекратятся. Российские власти предприняли все соответствующие сложившейся ситуации меры. С одной стороны, были проведены акции устрашения. В частности, была устроена карательная операция в Джизаке в ответ на убийство уездного начальника Рукина. На упомянутом выше заседании Государственной Думы 13 декабря 1916 года депутат Александр Керенский говорил, что население из Джизака было изгнано, а сам город был планомерно уничтожен. «Я, господа, будучи на двух фронтах. Западном и Кавказском, нигде не видал столь идеально уничтоженного вражеского города, как этот Джизак, находящийся в России. Но этим не ограничились, господин туркестанский генерал-губернатор издал приказ о конфискации всех земель всех туземных жителей города Джизака — площадь самого города и его окрестностей»[715]. С другой стороны, набор рабочих отсрочили на полтора месяца с тем, чтобы несколько успокоить население и получить возможность внести изменения в процесс мобилизации. В частности, от призыва были освобождены религиозные деятели. Но уже в начале августа волнения перекинулись на районы с кочевым населением, а это сразу придало им принципиально другой характер.

Оседлое земледельческое население меньше, чем кочевое сталкивалось с изъятием земель в пользу русских поселенцев. В частности, это было связано с тем, что оседлые районы Туркестана были главными производителями хлопка для российской промышленности. При этом русские крестьяне не имели соответствующих навыков для работы на поливных землях, где в основном производился хлопок. Кроме того, оседлое население традиционно являлось податным в различных восточных государствах и для него было привычно находиться под весьма жёстким государственным давлением. Проявление жёсткости со стороны российских войск в июле 1916 года, в частности, в Джизаке, привело к тому, что волнения в оседлых районах сравнительно быстро, в течение июля 1916 года, завершились.

В то же время в кочевых районах из-за земельного вопроса ситуация была крайне напряжённой. Земля здесь всё ещё весьма активно передавалась в пользу русских переселенцев, количество которых в предвоенные годы постоянно росло. При этом никто из кочевников не мог быть застрахован от того, что завтра его земли не попадут под процедуру изъятия. В частности, даже переход к земледелию не гарантировал казахам и киргизам сохранности их земель, у них изымали в том числе и поливные сельскохозяйственные земли. Кроме того, отказ российских властей в принципе каким-то образом