Наследие Рима. Том 2. Kрестовые походы - Олег Николаевич Слоботчиков

Многие из славян были язычниками, поэтому их можно было купить и продать с чистой совестью. Однако спрос был настолько высок, а потенциальная прибыль настолько соблазнительна, что венецианцы и другие итальянские купцы постоянно нарушали эти церковные запреты. Как и в случае паломничества, в XI веке произошло качественное и количественное расширение торговли с мусульманским миром. К 1000 году в Александрии и Фуста-те (Старый Каир) были итальянские купцы. В XI веке документы в Генизе полны ссылок на «франков», их значение для рынка специй и древесины, а также их готовность принимать товары более низкого качества[32]. Города Египта были не единственными точками соприкосновения: когда Насир-и-Хусрав путешествовал из Ирана в Египет в середине XI века, он обнаружил, что Триполи в Ливане часто посещали западноевропейские корабли[33].

Между тем флоты Генуи и Пизы все активнее действовали в Тунисе и вдоль мусульманских побережий Испании. В раннем средневековье отношения между христианами и мусульманами были прерывистыми. На Востоке и в Испании были области, в которых локализованные незарегистрированные контакты были обычным явлением.

Наиболее зафиксированные контакты были военными. На самом раннем этапе мусульманское государство джихада основывалось на политике непрерывных набегов и экспансии, в ходе которой трофеи, как товары, так и рабы, обеспечивали доход и вознаграждение военной элиты. Эта фаза завершилась на востоке к 720 году, на Пиренейском полуострове к 750 году, а на Сицилии и на юге Италии к 900 году, хотя она сохранилась на аванпостах, таких как Фрежюс и река Гарильяно, вплоть до X века.

На смену государствам джихада пришли государства, в которых профессиональная армия получала зарплату за счет налогов, взимаемых как с мусульманского, так и с христианского населения.

Джихад стал институционализирован и использовался правителями для утверждения своего престижа и легитимности.

Третий этап – постепенная христианская экспансия за счет мусульман, начиная с середины X века на востоке и до середины XI века в Испании и Португалии. Паломники, торговцы и послы также наладили связи. Что касается торговцев и паломников, то их число было небольшим, и, похоже, не было организованных учреждений, за исключением общежития Карла Великого в Иерусалиме.

В XI веке картина изменилась с растущей быстротой по мере увеличения масштаба и частоты контактов. Корабли из западноевропейских портов находились в постоянно увеличивающемся количестве в портах Леванта и Египта. На Пиренейском полуострове христиане севера добивались военных успехов за счет разделенных королевств Тайфы, и норманны начали освобождение Сицилии от ее мусульманских правителей. Не может быть никаких сомнений в том, что границы христианского мира значительно расширились за полвека до Первого крестового похода.

4

Средневековая геополитика: истоки джихада и исламские завоевания

В своей досовременной концепции джихад был разработан для расширения и защиты исламского государства, сделав социальным долгом мусульман активно «сражаться на пути Аллаха» и тем самым доказывать подлинность своей веры. Этот социальный долг был воплощением на протяжении всей жизни усилий Пророка Мухаммеда, который не только возглавил раннее исламское движение, но и возвестил политическую революцию, которая спровоцировала преобразования, необходимые для того, чтобы исламские завоевания установили контроль над тремя пятыми христианского мира[1].

Исламские завоевания произошли во время правления Мухаммеда, с 622 г. до его смерти в 632 г. За это долгое десятилетие в политической динамике Аравийского полуострова произошли три основных преобразования, которые создали условия, необходимые для завоеваний.

Рассмотрим исторический контекст завоеваний и три основных преобразования, которые сделали их возможными.

Во-первых, арабские племена объединились вокруг новых идеологических и институциональных структур ислама, что привело к возникновению революционного исламского государства, способного решать логистические задачи завоевания. Во-вторых, обращенные в ислам приняли идентичность как члены мусульманского сообщества, или уммы, что поставило их в антагонистические отношения с немусульманами. В-третьих, Мохаммед и другие религиозные элиты сформулировали концепцию джихада, которая быстро стала фундаментальной социальной обязанностью исламского общества. Без этих преобразований исламские завоевания были бы исторически невозможны.

Истоки исламских завоеваний уходят корнями в политические и религиозные революции, возглавляемые пророком Мухаммедом и его последователями. Раннее исламское движение тяготело к дискурсу радикального монотеизма во главе с Мухаммедом, который отчасти был духовной реакцией на материалистические элементы в языческом мекканском обществе. Как религиозные реформаторы, Мохаммед и его последователи стремились заставить всех мекканцев принять его заявление о том, что он является исключительным апостолом Бога, и исламские ценности религиозной преданности, нравственной чистоты и дисциплины. К началу 630 г., после многих лет сопротивления со стороны более могущественных мекканцев, мусульмане захватили Мекку и основали новый центр моральной и политической власти в Аравии. Спустя годы некогда раздробленная племенами Аравия превратилась в единое государство.

Структурные реформы, связанные с объединением Аравии, глубоко трансформировали конфликт в раннем средневековом ближневосточном мировом порядке. Мусульманская Аравия превратилась в полностью автономный религиозно-политический институт, который превратился в мощную военную силу. И в отличие от других властей в регионе и своих противников, он развил способность мобилизовать рассредоточенные арабские племена благодаря своей монополии на власть в духовных владениях Аравийского полуострова. Существовал не только один универсальный и неделимый Бог, чей моральный авторитет существовал в одном месте земной власти (пророк Мухаммед), но также существовала исключительная единая исламская община.

Мусульмане назвали эту общину «уммой». Хотя сама концепция уммы не объединяла Аравию, ее обещание награды в загробной жизни в обмен на набожную преданность усиливало привлекательность послания. Построение уммы как основной групповой идентичности для всех, кто присоединился к религии Мухаммеда, заменило чувство лояльности и идентичности, которое арабы давали своим племенам. Последовавший за этим союз племен под властью уммы возвел ислам не просто в религию, а в политический институт, способный продвигать и защищать свои интересы за рубежом.

Умма дискурс неизбежно влечет за собой социальный порядок, дифференцированный между мусульманами (привилегированное положение как людей, обладающих моральным авторитетом) и немусульманами, которые были восприняты как морально несостоятельные. Все мусульмане были призваны объединиться против немусульман, или «неверующих».

С этой позицией мусульманские религиозные деятели в конечном итоге провели различие между теми, кто населяет Дар аль-Ислам, или территория Ислама, и Дар аль-Харб, или территория войны. Это поместило верующих в Дар аль-Ислам, состоящий из территории, управляемой мусульманами, которая символизировала мир, вместо идеала уммы. И наоборот, Дар аль-Харб был составлен на территории, контролируемой немусульманами, кощунственной общиной, которая, как считается, отвергла ислам и тем