История степей: феномен государства Чингисхана в истории Евразии - Султан Магрупович Акимбеков
В результате к середине XV века в регионе Средней Азии и на его границах со Степью как с восточного, так и с северного направления, установилось относительное равновесие сил. С одной стороны, Тимуриды в целом уверенно контролировали территории от Кашгара до Восточного Ирана, а значит, и большую часть Великого Шёлкового пути. Хотя в начале XV века, сразу после смерти Тимура, они и потеряли Азербайджан и Ирак. «В 1406 году Кара-Юсуф из династии Кара-Коюнлу отнял у Абу-Бекра и Мираншаха часть Азербайджана с г. Тебриз, а в 1408 году — Султанию и остальную часть Азербайджана, а также Ирак»[734]. С другой стороны, Абулхаир владел частью территорий в районе Сырдарьи, но не имел возможности продвинуться дальше в Среднюю Азию. Вдобавок могольские племена из Семиречья также стремились к захватам на территориях, контролируемых Тимуридами. Однако не могли добиться большого успеха.
В середине XV века ситуация в регионе стала постепенно меняться. В 1449 году тимурид Улугбек, с 1410 года правивший в восточной части тимуридского государства в Средней Азии, потерпел поражение от своего сына Абдуллатифа около селения Димишк близ Самарканда и был затем убит[735]. В 1451 году к власти в Самарканде в результате переворота приходит правнук Тимура Абу-Саид. Внимание этого тимурида привлекает Хорасан, где к этому моменту скончался его двоюродный брат Мирза Бабур Каландар. Однако во время похода на запад его владения подвергаются нападениям со стороны моголов, которые переходят в наступление сразу с нескольких направлений.
Моголы нападали на Среднюю Азию как с территории нынешнего Семиречья, через Тараз в направлении на города Сайрам, Ташкент, Туркестан, так и с востока, из Кашгара, на города в Ферганской долине. При этом активизация моголов произошла после того, как представители племени дуглат, потеряв при Улугбеке Кашгар, объединяют свои силы с остальными могольскими племенами. Они поддерживают могольского хана Есен-Бугу, в том числе и с целью возвращения этого важного города. Как раз после того, как дуглаты вернули себе Кашгар, моголы с востока и начинают атаковать Фергану. Примерно в это же время на границах Средней Азии впервые появляются представители новой для данного региона политической силы ойратов. «Весной 1457 года под предводительством Уз-Тимур-тайши они появились на берегу Сыр-Дарьи. В местечке Нур-Тукай, недалеко от Сыгнака произошло кровопролитное сражение между калмыками и кочевыми узбеками, в результате которого последние потерпели поражение»[736]. Поражение от ойратов негативно сказалось на политическом положении Абулхаира. Примерно в 1459–1560 гг. от него отделяются чингизиды Джанибек и Гирей, которые затем откочёвывают к моголам, на территорию Семиречья. С этого момента в регионе начинаются новые политические процессы, которые имеют значительные последствия для этнической истории проживающих здесь народов.
Очевидно, что конфликт между потомками Урус-хана Джанибеком и Гиреем и шибанидом Абулхаиром носил политический характер. Первые представляли семью чингизидов, или, другими словами, династию, которая потеряла власть на территории бывшего левого крыла улуса Джучи в результате её узурпации вторым. Безусловно, мы никогда не узнаем непосредственную причину конфликта, который привёл Джанибека и Гирея к идее покинуть государство Абулхаира и уйти в Моголистан. С одной стороны, это могло быть ослабление власти Абулхаира в результате поражения от ойратов, с другой — речь могла идти о внутриполитических интригах, которые угрожали безопасности Джанибека и Гирея. Но в любом случае несомненно, что в сложных отношениях между двумя группами враждующих друг с другом чингизидов был в первую очередь политический подтекст.
В то же время откочёвка Джанибека и Гирея вместе с лояльными им племенами положила начало истории самостоятельного государства. Затем оно получило название Казахское ханство, а ушедшие с ними племена составили основу казахского этноса. При этом позднее другая часть племён под руководством внука Абулхаира Мухаммеда-Шейбани отправилась завоёвывать Среднюю Азию. Вместе с ними в том же направлении мигрировал и ещё не вполне конкретный обобщающий термин «узбек». В конечном итоге завоевание среднеазиатских оазисов и длительный политический контроль над ними привёл к тому, что термин «узбек» постепенно распространился на всё тюркоязычное население региона и стал признаком их общей этнической идентификации.
Для современных казахской и узбекской историй это очень сложный вопрос. Одна часть проблемы связана с тем, что историко-идеологический подход в принципе требует максимально глубокого проникновения в историю для обоснования статуса того или иного этноса. В то время как события середины XV века задают определённую дату для начала истории казахского и узбекского народов. Другая сторона вопроса связана с проблемой признания зависимости процессов этногенеза, в данном случае казахского и узбекского, от политических, а значит, случайных факторов. В связи с этим приходится отвечать на ещё один сложный вопрос: что послужило основой для того выбора, который сделали во второй половине XV века племена бывшего левого крыла улуса Джучи?
Почему одни предпочли остаться в государстве Абулхаира, а затем последовали за его внуком в Среднюю Азию. В то время как другие ориентировались на Джанибека и Гирея и его потомков и остались в степях современного Казахстана? Можно ли утверждать, что между ними к моменту сделанного ими выбора уже были какие-либо различия, которые позволяли оценивать их как потенциально разные этнические группы? В таком случае всё просто — те, кто уже являлся по своей самоидентификации узбеком, последовали за своим лидером Мухаммедом-Шейбани в Среднюю Азию, а те, кто уже был казахом, остались в степях Казахстана с Джанибеком и Гиреем. Или же всё-таки выбор был сделан исходя из политических соображений, а никаких принципиальных различий между данными племенами в тот момент ещё не было?
Можно ли предположить, что политические процессы в государстве Абулхаира и последующая острая конкуренция между Шибанидами и потомками Урус-хана стали причиной разделения племён бывшего левого крыла улуса Джучи сначала на две группы — казахи и узбеки, а затем и на три — к двум первым добавились ещё и ногаи? При этом различия между данными группами племён проявились позднее и в первую очередь были обусловлены их разной политической ориентацией. То есть этнические процессы шли вслед за политическими, а не наоборот.
Очевидно, что с точки зрения формационной теории такая версия событий выглядит не слишком приемлемой. Потому что она предполагает, что образование тех или иных конкретных этносов носит во многом
