Надвигающийся кризис: Америка перед Гражданской войной, 1848-1861 - Дэвид Поттер

Подобные взгляды, очевидно, набирали популярность среди многих заинтересованных наблюдателей в Европе, по мере того как прежнее неодобрение отделения уступало место убежденности в том, что оно все же стало необратимым. «Я не вижу, как можно снова собрать Соединенные Штаты», — писал в январе министр иностранных дел Великобритании лорд Джон Рассел. «Лучше всего сейчас, — добавил он, — признать право на отделение… Но прежде всего я надеюсь, что сила не будет применена». Лондонская газета «Таймс», которая в начале своего пути приветствовала избрание Линкольна и осуждала распущенность южан, вскоре сместила акцент с неоспоримого зла рабства на ужасающие перспективы вооруженного конфликта. Если в январе ежегодное послание Бьюкенена было воспринято как пассивное согласие на воссоединение, то в марте «Таймс» осудила инаугурацию Линкольна как «не более и не менее чем объявление гражданской войны».[1097]

Здесь озадачивает тот факт, что политика, объявленная Линкольном, не слишком отличалась от политики, уже принятой уходящей администрацией. В каждом случае это была «стратегия обороны», включающая удержание форта Самтер и «исполнение законов», если это возможно. Бьюкенен, по словам его биографа, внимательно изучил инаугурационную речь и нашел в ней много параллелей со своими собственными посланиями к Конгрессу.[1098] Однако дневник Джорджа Темплтона Стронга, не являвшегося ярым пристрастным радикалом, услышал в словах Линкольна «лязг металла», а Бьюкенена назвал «низшим… в грязном каталоге изменнических злоумышленников».[1099] Конечно, разница отчасти заключается в контексте. Политика Бьюкенена в последние недели его правления оценивалась на фоне его прорабовладельческого поведения в предшествующие четыре года; поведение Линкольна в первые недели его правления оценивалось на фоне всего, что последовало в следующие четыре года; и, как следствие, интервал преемственности между двумя администрациями часто упускается из виду.

Сдержанность Линкольна как избранного президента в определенной степени была вызвана осознанием того, что стремительный ход событий может быстро обогнать любое заявление и сделать его устаревшим. Аналогичным образом, в инаугурационной речи прозвучала нотка непредвиденности. «Указанный здесь курс будет продолжен, — сказал он, — если только текущие события и опыт не покажут, что необходимо его изменить».[1100] Предварительно, но не менее четко, Линкольн изложил политику, которая была похожа на ограниченную версию мирной реконструкции. Он не собирался заходить так далеко, чтобы добровольно сдавать федеральную собственность или признавать существование Конфедерации, но он постарается избежать конфронтации в любой точке, где она может произойти, давая, как он сказал, время для «спокойных размышлений и раздумий». Такая сдержанность могла бы побудить юнионистов, которые уже остановили волну сецессии на верхнем Юге, сплотиться на нижнем Юге и вернуть свои штаты в Союз. Такая политика явно зависела от сохранения статус-кво на значительный период, но это, как вскоре обнаружил Линкольн, оказалось гораздо сложнее, чем он предполагал.

Плохие новости пришли через день после его инаугурации. От уходящего военного министра Джозефа Холта он получил депешу, написанную майором Андерсоном 28 февраля. Ранее Андерсон отговаривал от укрепления форта Самтер на том основании, что в этом нет необходимости; теперь он перешел к отговорам на том основании, что это невозможно. Он заявил, что для освобождения форта в сроки, установленные в связи с истощением запасов провизии, вероятно, потребуется не менее двадцати тысяч хорошо дисциплинированных солдат. Этот срок, согласно дополнительному докладу, составлял от четырех до шести недель.[1101] Андерсон, предпочитавший мир даже ценой разрыва союза, очевидно, ожидал, что ответом на его мрачный диагноз станет приказ об эвакуации. Для Холта доклад был крайне неловким. Он притворился, что все это стало для него неожиданностью, но на самом деле администрация Бьюкенена получила более чем достаточно подробной информации, чтобы понять истинное положение дел в гавани Чарльстона. В течение нескольких месяцев мирная оккупация Самтера была куплена невмешательством в строительство южнокаролинцами «огненного круга», который с каждым днём делал окончательное падение форта все более определенным. Эти события не были секретом. Все, в том числе и Линкольн, имели все основания понимать, что время Андерсона и его гарнизона истекает. Но избранного президента шокировали профессиональные военные, которые на месте оценили, как скоро он должен действовать и сколько усилий потребуется для спасения форта Самтер.[1102]

Линкольн незамедлительно обратился за советом к своему командующему генералу и получил совершенно неутешительный ответ. Эвакуация казалась «почти неизбежной», заявил Скотт. Что касается подкрепления Андерсона, то для этого потребуется флот военных судов и транспортов, а также двадцать пять тысяч дополнительных солдат и шесть или восемь месяцев на их подготовку. Решение Скотта, которое имело тем больший вес, что ранее он выступал за отправку экспедиции помощи, несомненно, основывалось в первую очередь на военных соображениях. Но также очевидно, что к этому времени он был полностью склонен к программе Сьюарда по примирению и мирному восстановлению.[1103]

Большинство членов кабинета, ещё не освоившихся в своих новых должностях, также были склонны считать форт Самтер проигранным делом. Официальный опрос их мнений, проведенный 15 марта, показал, что только один из семи человек, Монтгомери Блэр, безоговорочно поддерживал попытку обеспечения форта. Слухи о предстоящем приказе об эвакуации вскоре распространились сначала в Вашингтоне, а затем и по всей стране. То тут, то там некоторые республиканцы выражали своё согласие с тем, что казалось военной необходимостью, но доминирующим настроением в партии был нарастающий гнев и разочарование. «Птица нашей страны, — писал Джордж Темплтон Стронг, — это ослабленная курица, переодетая в орлиные перья… Мы — слабый, разделенный, опозоренный народ, не способный поддерживать своё национальное существование».[1104]

Под тяжелым давлением мрачных фактов и мнений экспертов Линкольн на какое-то время всерьез задумался об оставлении форта Самтер, но так и не смог заставить себя разрешить это. Вместо этого он обратился за дополнительной информацией, отправив сначала одного, а затем ещё двух человек для изучения ситуации в Чарльстоне.[1105] Он также приказал немедленно укрепить форт Пикенс, чтобы хотя бы частично компенсировать потерю Самтера, если эвакуация окажется неизбежной.[1106]

Тем временем Сьюард занимал пост «премьера», разрабатывая свою собственную независимую линию политики. Правительство Дэвиса направило трех комиссаров для переговоров о признании Конфедерации, и, будучи якобы «иностранными» эмиссарами, они, естественно, пытались совершить сделку с государственным секретарем. Сьюард, по настоянию Линкольна, отказался встретиться с тремя мужчинами лицом к лицу, но общался с ними через ряд посредников. Одним из них был судья Джон А. Кэмпбелл из Алабамы, который ещё не подал прошение об отставке из Верховного суда. На встрече с Кэмпбеллом 15 марта Сьюард опрометчиво сообщил, что форт Самтер будет эвакуирован в течение нескольких дней. Получив эту радостную информацию, комиссары согласились на время приостановить свои требования о