История степей: феномен государства Чингисхана в истории Евразии - Султан Магрупович Акимбеков

таким названием существовало как минимум с конца XV века. И для официальной Астаны, несмотря на всю комплиментарность высказывания Путина по отношению к современному Казахстану, было бы нелогично согласиться с его позицией. Потому что отсутствие исторической государственности означало бы возникновение проблем с глубиной исторического пространства.

Каждое современное государство в контексте решения задач собственной идеологии стремится обосновать своё историческое присутствие на занимаемой им сегодня территории. Поэтому каждая историческая идеология, включая российскую, направлена в прошлое. Когда же в прошлое направляются и ваши соседи, то неизбежны конфликты на почве разного понимания истории и принадлежности тех или иных событий тому или иному народу и государству. Последнее имеет большое значение. Именно государство по большому счёту легитимизирует присутствие народа на той или иной территории.

Если бы Казахстан не отреагировал на выступление Путина, тогда получилось бы, что, к примеру, освоение земель русскими поселенцами происходило на тех территориях, которые не имели государственности. Соответственно, они были как бы ничьи.

Это только один пример влияния политики на историю. На пространствах бывшего СССР таких примеров можно привести очень много. Но для нас более важно, что падение такого большого государства, как СССР, с его монопольным доминирующим влиянием на все процессы в этом регионе, включая историю, открыло безграничные возможности для поиска ответов на самые сложные вопросы.

В «Истории степей» была сделана попытка ответить на некоторые из них. И что самое главное — разобраться в тех процессах, которые делают общую картину более понятной. Потому что всё в истории взаимосвязано, одни процессы являются результатом других, одни локальные действия могут привести к глобальным последствиям. У всего есть причина и логическое объяснение, даже у самых трудных вопросов истории Евразии.

Предисловие

Идеология вопроса

Несомненно, что в наше время на территории бывшего Советского Союза написание любой исторической работы представляет собой заведомо очень трудную задачу. Тем более если эта работа ориентирована на интерпретацию истории и носит к тому же обобщающий характер. Это во многом связано с тем, что практически любые такие интерпретации имеют ярко выраженный идеологический характер. Во многом потому, что в образованных на месте СССР новых независимых государствах по-прежнему идут активные процессы государственного строительства. Они предъявляют повышенный спрос на идеологию, составной частью которой является история. Причём важно отметить, что такой спрос формируется одновременно и со стороны государства и со стороны общества, которое в новых условиях испытывает острую необходимость в самоидентификации. Соответственно формируется потребность в историческом знании. Она связана не столько с получением какой-либо новой, ранее неизвестной информации, сколько с интерпретациями истории в интересах национально-государственного строительства и самоидентификации общества.

Сам факт образования новых независимых государств на территории бывшего СССР вызвал острую потребность в новой государственной идеологии. Самый логичный и простой путь её создания заключался в том, чтобы найти для неё основания в истории того народа, который является базовым для данного государства. По большому счёту любая государственная идеология в той или иной степени основывается на истории. Очень условно это можно назвать исторической идеологией.

При этом важно отметить, что на территории бывшего СССР формирование исторической идеологии зависит от степени участия государства в жизни общества. Например, в тех странах, где сильное государство абсолютно доминирует над обществом и старается контролировать все общественные процессы, стремление общества к самоидентификации полностью подчинено задачам общегосударственной идеологии. Например, это касается таких стран, как Туркменистан и Узбекистан. Здесь вопросы формирования государственной идеологии и самоидентификации общества находятся под строгим контролем государства.

Поэтому в Туркменистане до середины 2000-х годов историко-идеологическая концепция создавалась на базе книги «Рухнама», которая была написана первым туркменским президентом Сапармуратом Ниязовым. В Узбекистане в местной идеологии доминирует концепция преемственности современного узбекского государства от империи Тимура. В то же время в таких странах, как Казахстан, Киргизия, Россия, Таджикистан, Украина, с меньшей степенью присутствия государства в жизни общества задаётся только основное направление в формировании исторической идеологии.

Одновременно в этих странах наряду с государством активную роль в наполнении исторической идеологии различными концепциями играет и интеллектуальное сообщество. Таким образом оно удовлетворяет потребности общества в самоидентификации в новых исторических условиях. В результате создаются все новые версии истории народа и государства, которые становятся частью процесса формирования исторической идеологии.

Очевидно, что если государство является многонациональным, как Казахстан и Россия, или, например, когда в рамках одного народа существует две версии по поводу одних исторических событий, как это происходит на Украине, то очень сложно построить общегосударственную идеологию, опираясь только на историческую идеологию титульного этноса. Понятно, что у каждой из этнических групп есть своя версия произошедших исторических событий, своя идеология, своя «историческая правда». Особенно если у них была сложная история взаимоотношений в процессе создания общего государства. Так, например, у русских и латышей в Латвии разные версии истории присоединения Латвии к СССР в 1940 году и, соответственно, разное отношение к этой истории. Несомненно, что можно привести много примеров с различным отношением представителей отдельных народов к общей для них истории.

В то же время для государства важно формирование общегосударственной идеологии, которая была бы относительно приемлема для всех групп населения. Там, где государство чувствует себя уверенно или где титульный этнос составляет подавляющее большинство населения, эта проблема решается достаточно просто. Здесь государственная и историческая идеологии фактически совпадают. Однако совсем другое дело, когда у государства сложная многонациональная структура общества и соответственно разные версии истории, отношения между которыми могут иметь конфликтный потенциал. Такое государство старается избежать риска обострения отношений между разными этническими группами по исторической проблематике.

Поэтому государственная идеология в таких государствах представляет собой многоуровневую структуру и отчасти напоминает слоеный пирог. Каждый уровень предназначен для определённой группы населения. Чаще всего это является не результатом осознанной системно проводимой политики, а скорее импульсивной реакцией на текущие проблемы государства и общества. Зачастую государственная идеология в таких обществах носит достаточно аморфный характер. И это тоже можно считать своего рода защитной реакцией перед лицом потенциально существующей угрозы дестабилизации межэтнических отношений. Различные толкования истории могут привести к взаимному отчуждению этносов, проживающих в таком государстве.

Между тем историческая идеология способна оказать влияние на межгосударственные отношения, даже если у государства нет историко-идеологических проблем внутри страны. Это связано с тем, что на территории бывшего СССР часто очень трудно разделить историю разных народов, которые с 1991 года начали собственные процессы государственного строительства.

Можно привести несколько наиболее показательных примеров. Один связан с разной трактовкой современными русскими и украинцами общей для них истории Древней Киевской Руси.