» » » » Сталинские кочевники: власть и голод в Казахстане - Роберт Киндлер

Сталинские кочевники: власть и голод в Казахстане - Роберт Киндлер

На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу Сталинские кочевники: власть и голод в Казахстане - Роберт Киндлер, Роберт Киндлер . Жанр: История. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст и даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем литературном портале kniga-online.org.
1 ... 19 20 21 22 23 ... 142 ВПЕРЕД
Перейти на страницу:
Молотов: национальным республикам не следует без нужды слишком сильно прижимать сравнительно продуктивно работающих русских крестьян[383]. И А.А. Андреев, который, будучи кандидатом в члены Политбюро, вполне мог считаться глашатаем высочайших указаний, предупредил в 1927 г. делегатов партийной конференции в Кзыл-Орде, что со своим принципом очерёдности они отходят от классовой позиции[384]. В том же году партийное руководство послало в Среднюю Азию чрезвычайно именитую комиссию. Её председатель А.С. Киселёв не упускал случая подчеркнуть, что прибыл от имени и по поручению Сталина: генеральный секретарь, мол, желает уладить ситуацию и положить конец потоку жалоб, который беспрерывно обрушивается на него самого, Молотова и секретаря ЦК С.В. Косиора[385].

Предупреждениями и комиссиями дело не ограничилось. Президиум ВЦИК в феврале 1926 г. камня на камне не оставил от постановления казахов по вопросу иммиграции, указав, что оно противоречит российской конституции. Да и вообще хорошо бы кзыл-ординским товарищам придерживаться уже выпущенных директив, прежде чем декретировать новые меры, было сказано там. После некоторых споров казахи уступили. Теперь они постановили дать группам коренного и пришлого населения равные права при землеустройстве хотя бы теоретически[386]. Это соответствовало курсу Голощёкина: пришло время для классового, а не национального подхода к землеустройству, объявил он в 1926 г. делегатам совещания Казкрайкома. И товарищи его послушались, невзирая на упрёки влиятельных казахских кадров, что такое решение носит «колонизаторский характер»[387].

Сколько бы казахские коммунисты ни вставляли палки в колёса, запрет на иммиграцию крестьян в Казахстан в апреле 1928 г. окончательно отменили. Без огромных территорий республики амбициозные планы по переселению внутри страны в целом свыше 5 млн чел. остались бы неосуществимыми[388]. К тому же, разъясняли экономисты, для эффективной эксплуатации природных ресурсов Казахстана просто необходим масштабный приток населения[389]. Официальное открытие Казахстана для новой иммиграции означало горькое поражение для национальных коммунистов. Их планы уберечь республику от дальнейшей русификации потерпели крах. Но и с общегосударственной точки зрения, как подчеркнул Терри Мартин, это решение представляло собой важный переломный момент: советское руководство впервые официально дало понять, что титульные нации не могут обязательно претендовать на большинство в «своих» республиках[390]. Если бы планы переселения были полностью реализованы, казахи оказались бы в меньшинстве[391].

Дебаты по поводу иммиграции в Казахстан показали, что поборникам «коренизации» всё труднее находить поддержку при помощи аргументов, основанных на праве на национальное самоопределение, и деколонизационной риторики. Перед лицом усиливающейся тенденции к централизации, не обходящей и национальные республики, и роста значения экономических проблем в глазах руководства разговоры об эмансипации бывших угнетённых наций уже не производили прежнего действия[392]. Чтобы разыгрывать «национальную карту», теперь следовало доказать, что она обещает экономические преимущества. Относительно Казахстана это означало следующее: так как никто не мог утверждать, будто кочевники, которые только начинали учиться основам земледелия, хозяйствуют на земле эффективнее, чем европейские крестьяне, первым и не стоило ждать особой защиты. В таких условиях казахи экономически проигрывали европейцам ещё сильнее, что было вполне предсказуемо и, вероятно, лишний раз подтверждало существующие предрассудки насчёт отсталости степняков. Уже в начале 1920-х гг., когда зашла речь о том, каким критериям — экономическим или этнологическим — отдавать предпочтение при проведении границ между отдельными союзными субъектами, оказалось, что защитники «чистого учения» ни разу не одержали полной победы[393]. Вдобавок Москву мало интересовали казахские проблемы. Некоторые руководящие товарищи даже показать республику на карте могли с трудом[394]. Поэтому среди многих большевистских руководителей к концу десятилетия возобладало мнение, что национальная политика не должна быть самоцелью. Даже самым ярым её приверженцам приходилось учитывать, что Советский Союз является «социалистическим по содержанию», а потому внимание к национальным «формам» и настроениям имеет свои границы. В итоге открытие Казахстана для новой «колонизации» представляло собой столь же логичный шаг, как и маргинализация «казахофильских» позиций. Стало ясно и кое-что ещё: будущее степи решалось только в Москве, и нигде больше.

Клановая логика — сети в партийном руководстве

Вмешательство Москвы имело и другие причины. Большевики в Казахстане были расколоты[395]. Во-первых, натянутые отношения сложились между европейскими и местными большевиками[396]. Л.Д. Троцкий, который скоро сам поневоле станет жителем Казахстана, заметил в марте 1927 г., что они даже в шахматы друг с другом не играют[397]. Непонимание и недоверие царили между «бывшими колонизаторами» и представителями «отсталых наций»[398]. Казахи зачастую видели в европейцах «великорусских шовинистов», а те распознавали в своих визави «националистов». Смагул Садвакасов, один из наиболее влиятельных казахских коммунистов 1920-х гг., решительно отклонял этот упрёк: «Никакая партия, а тем более коммунистическая, не заставит своих членов, чтобы они ненавидели свою нацию. Ни в какой марксистской литературе не сказано, что через трупы угнетённых наций рабочий класс цивилизованных народов достигнет царства коммунизма»[399]. Во-вторых, среди местных партийцев боролись за власть и влияние конкурирующие сети. Такие группировки возникали потому, что их представители и предводители принадлежали к различным казахским кланам, вследствие конфликтов, зародившихся в период недолгого правления «Алаш-Орды», а то и раньше, но также по прагматически-политическим причинам[400].

С точки зрения московского центра, в подобной ситуации не обязательно скрывалось больше рисков, чем возможностей. Держа «националистические» тенденции в узде[401] и науськивая отдельные сети друг на друга, можно было убирать с руководящих постов неугодных товарищей и громить конкурирующие группировки внутри казахской партийной организации. Поэтому в своей политике в Средней Азии большевики старательно балансировали между потворством региональным интересам и их ограничением. Эта политика имела успех благодаря тому, что Сталин и его окружение зарекомендовали себя в местных конфликтах на периферии как уважаемая апелляционная инстанция и «третейский суд»[402]. Остальное довершила сталинская кадровая политика в национальных республиках. Хотя советские учреждения там возглавлялись представителями титульной нации, пост первого секретаря ЦК, за редкими исключениями, обычно занимал человек другой национальности. Ему надлежало следить, чтобы «коренизация» не вызывала чрезмерного роста аппетитов у местных коммунистов, и служить гарантом общегосударственных интересов центра[403].

Когда в 1925 г. родилась Казахская АССР и Ф.И. Голощёкин вступил в должность первого секретаря Казкрайкома, начался период сознательного разжигания и форсирования внутрипартийных конфликтов. Исключения из партии, чистки и ритуалы покаяния заняли прочное место во все более ужесточавшихся стычках[404]. Необходимость регулярно очищать организацию от «ненадёжных элементов» стала для коммунистов непреложным фактом. Спасая собственную шкуру, они обвиняли друг друга в уклонах, сотрудничестве с классовым врагом, но прежде всего (и

1 ... 19 20 21 22 23 ... 142 ВПЕРЕД
Перейти на страницу:
Комментариев (0)
Читать и слушать книги онлайн