Oт Византии дo Кордовского Халифата и Османскoй империи - Нурлан Аманович Наматов
Укрепление сельского мира
Уменьшение численности населения Империи и, прежде всего, его постоянные перемещения из одного региона в другой, с помощью которого императоры пытались обеспечить верность подданных и защиту границ, привели к важным изменениям в сети поселений. Этому также способствовало создание многочисленных монастырских центров в сельской местности. Со своей стороны, консолидация системы тем и ее солдат-крестьян способствовала росту средних и мелких владений, что привело к укреплению деревень и их деревенских общин.
В начале VIII века Nomos georgikos, или Сельский кодекс, регулировал финансовую ответственность всех крестьян и уделял особое внимание заброшенным землям, которые периодически перераспределялись между владельцами каждой деревни. Распределение производилось пропорционально состояниям соседей, которые отдавали предпочтение наиболее сильным. В каждом селе была создана деревенская олигархия, бенефициарная для нужд соседей-должников. Под еe руководством крестьянские общины пытались сотрудничать в целях обеспечения выживания Империи, которая в конце VII века и из-за территориальных ампутаций, осуществленных арабами, уже была исключительно греческой.
Империя в обороне и спор образов
Система тем усиливала военную мощь провинций, особенно приграничных. Некоторые из его лидеров воспользовались обстоятельством 695 года, чтобы на короткое время занять место в армии и на императорском троне. В 717 году Леон, стратег Анатолии, сумел не только обосноваться на троне до 741 года, но и укрепить новую Исаврийскую династию. Этим открылся еще один период в политической истории Византийской империи, который историки не считают закрытым до 867 года, когда императорский трон заняла македонская династия.
История тех 150 лет между 717 и 867 годами, которые с социальной точки зрения, характеризовались прогрессом крупных владений в ущерб силе деревень, также предлагала три основных полюса интереса: война против внешниx врагов (арабы, хазары, славяне и болгары), расширение политической и культурной сферы Византии в сторону болгарского и славянского миров и ссора образов, то есть спор между иконоборцами, сторонниками их устранения, и иконописцами, защитниками их почитания и даже поклонения.
Спор по поводу изображений
Спор о характере изображений и поклонения им развивался в три основных этапа. Первый, между 726 и 787 годами, ознаменовал торжество иконоборчества. Второй, между 787 годом, когда II Никейский собор восстановил культ образов, и 815 годом, характеризовался успехом иконодулии. И третий, между 815 годом, когда он вернулся к иконоборчеству, и 843 годом, когда судебный процесс завершился окончательным триумфом защитников образов.
Окончательное разрешение конфликта повлекло за собой устранение источников, благоприятных для иконоборчества, что навсегда оставило важные аспекты того периода в тени. Ссора из-за изображений в Византийской империи была до некоторой степени неизбежна. Преданность им была гораздо более сильной на Востоке, чем на Западе. Некоторые изображения Христа, Богородицы и некоторых святых сами по себе породили настоящий культ икон. В VII веке поля сражений, осажденные города, монастыри и дома были заполнены изображениями, создавая атмосферу неистовой иконодулии. Особенно этому способствовали монастыри, в которых хранились самые популярные иконы, которым приписывали чудотворные способности, создавая поток паломничества и жертвоприношений.
Проблема усугублялась тем фактом, что с теологической точки зрения иконодулия была частью ортодоксии, которую до иконоборческого взрыва Церковь защищала как от монофизитства, так и от иудаизма и ислама, трех противников иконической традиции. С учетом этиx прецедентов, неудивительно, что самые сильные иконоборческие течения зародились на восточных границах Империи, которая в VIII веке жила в контакте с монофизитами, евреями и мусульманами. Эта религиозная интерпретация дискуссии об образах должна быть связана с политической интерпретацией[115].
Император, впервые запретивший иконы, Лев III Исавp, имел желание создать новую династию и провести политическое обновление. Религиозное выражение обеих волей было обнаружено в возвышении креста, что привело к параллельному преследованию образов. При этом Лев III Исавp противопоставил власть креста Христова силе образов святых, монополизированных монастырями, все более могущественными помещиками. Крест стал для самого императора эталоном единственной власти над другими властями, военными, гражданскими или церковными[116].
Первый иконоборческий период
Переворот в апреле 717 года позволил стратегу из Малой Азии захватить имперский трон, который он занимал под именем Льва III Исавp (717–741). За несколько месяцев новый император укрепил свои позиции, отразив два морских нападения арабов на Константинополь и остановив намерения болгар сделать то же самое с суши.
Его усилия помогли вернуть византийцам военную инициативу, утраченную восемьдесят лет назад. Это позволило новому императору предпринять первые шаги по реорганизации государства, которые затем охватили три основных аспекта. Закон, обнародованный в 726 году, Eklogé (выбор), обобщил издание Corpus Juris Civilis Юстиниана, включая усиление фигуры императора как законодателя, вдохновленного Богом[117].
Территориальное управление, с увеличением количества тем, имело целью уменьшить его размер и военную силу. И религиозная политика и начало иконоборческого движения приходится на 726 год[118]. Первым символическим актом было снятие образа Христа, завершающего дверь императорского дворца, и его замена крестом.
За этим последовало систематическое уничтожение изображений, против чего вожди иконописцев, почти всегда монахи, особенно Иоанн Дамаскин, выдвигали свои первые богословские аргументы. Его основа была найдена в неоплатонической концепции, согласно которой изображение является представлением, которое может помочь нам войти в духовный контакт с тем, кого он представляет, даже если образoм является Сам Бог, воплощенный во Христе.
Папы отказались принять иконоборческие тезисы, что привело к их конфронтации с императором, который поспешил отделить византийские епархии Италии и Иллирии от патриархата Рима, чтобы воплотить их в Константинопольском патриархате. Это решение укрепило традиционные добрые отношения между императором и византийским патриархом, против которых вместо этого боролись монахи. Вражда между иконоборцами и иконопочитателями достигла апогея в правление Константина V (741–775), который развязал систематические преследования защитников образов[119].
Такое отношение привело к окончательному разрыву с папством, которое нашло в франкском короле Пипинe Коротком (Pippinus Brevis) помощь, в которой он нуждался как против лангобардов, так и против вмешательства византийских властей. Это дало папе желанную независимость от Византии и подтвердило связь понтификата с судьбами Запада. Смерть императора Константина V положила конец жесточайшему периоду иконоборческих гонений. Пять лет спустя, в правление императрицы Ирины (780–802), они начали решительно затухать, и II Никейский собор 787 года положил конец иконоборчеству и торжеству иконоборчества[120].
В нем отцы совета установили в отношении изображений
