Время в средневековом городе - Коллектив авторов

Человек, который занимается бизнесом, должен самостоятельно определять то, сколько времени и на что он потратит. Существовали государственные и церковные ограничения на время торговли по тем или иным дням или промежуткам времени в течение дня[572]. Но многие купцы стремились обойти эти ограничения, опасаясь потери прибыли, а государство часто не могло или не хотело строго регулировать сферу торговли, что давало купцам большое пространство для маневра[573].

Однако никто не мог заставить купца торговать в разрешенный день и время, если он сам этого не хотел. В отличие от чиновника, представители торгово-предпринимательских слоев имели гораздо больше возможностей для самостоятельной реализации своего времени так, как сами считали наиболее правильным и выгодным. В противном случае невозможно нормальное развитие рыночных отношений, которые построены на умении ловко подчинять себе время для извлечения максимальной прибыли.

Но то, что во многом могло быть преимуществом в глазах купечества, позволяющим в том числе уходить от налоговых сборов и обеспечивать себе более высокую прибыль[574] купцов и мещан, одновременно с этим же было их «ахиллесовой пятой» – у них отсутствовала заранее разработанная, готовая модель поведения, которая, хотя бы в теории[575], должна была обеспечить успех на профессиональном попроще. Такие модели создавались внутри купеческих семей самостоятельно[576]. Именно в рамках этих отношений передавались знаний и формировались компетенции будущих предпринимателей. Такое положение вещей закреплялось в целом очень скептическим отношением купечества к любым формам обучения вне рамок семьи и близкого окружения, как к практикам, которые только отвлекают от приобретения важных умений и качеств, которые должны быть воспитаны в будущих поколениях[577].

Для Ивана Алексеевича важнейшим агентом социализации был его отец. Именно на него он стремился быть похож, и именно отец формировал его отношение к семейному делу и правильному распределению времени.

Тем не менее можно увидеть явный отход от модели, предложенный отцом, в уже процитированном ранее отрывке. Целых три года Толченов проводит в увеселениях и праздности, мало занимаясь своими торговыми операциями, передоверяя их приказчикам. С чем связано такое пренебрежение своими обязанностями, особенно учитывая тот факт, что у него был перед глазами пример для подражания?

Для ответа на этот вопрос следует обратиться к досуговым практикам Ивана Алексеевича. Они были схожи с практиками дворян второй половины XVIII в.[578] – он любил посещать театры («Обедали у свояка Кафтанникова, а вечером были в театре, где представлена была опера «Добрые солдаты» и после – балет»[579]), культурные центры того времени (например, Академию художеств), живо интересовался политическими и общественными событиями своего времени[580]. На последнем следует остановиться подробнее.

Хотя «Журнал» редко раскрывает детали повседневной жизни Ивана Алексеевича, некоторые детали позволяют пролить свет на степень интенсивности коммуникации Толченова с людьми, которые принадлежали к разным социальным группам. Мемуарист выделяет особый раздел для списка людей, умерших в определенный год. Под 1783 г. можно прочитать следующее: «Марта 2 дня – свояченица Марья Алексеевна Кафтанникова, быв больна чахоткою, а потом горячкою после неблаговременных родов и 5-го погребена в Новоспаском монастыре. Марта 31-го дня в С-Петербурге – первой министр иностранных дел – граф Никита Иванович Панин. Апреля 13 дня в Москве – генерал фельцейместер – князь Григорей Григорьевич Орлов. Сентября 25-го дня в 5-м часу пополудни – свояченица, девица Вера Алексеевна Осоргина, живши на свете 23 года и 11 дней, в сентябре-ж – преосвященный Гавриил Кременецкий, митрополит киевский и галицкий. Профессор вышшей математики г. Эйлер. Октября 11 дня в С-Петербурге – генерал фельдмаршал князь Александр Михайлович Голицын. Историограф, действительный статской советник г. Миллер. Октябрь 15 дня – генерал-аншеф Федор Иванович Вадковской». Обратим внимание на лица, которые не относятся к родственникам Толченова. Среди них можно видеть первейших и известнейших персон Российской империи – граф Никита Панин, князь Голицын, князь Орлов. Но вместе с ними в записях наличествуют «профессор вышшей математики г. Эйлер» и «Историограф, действительный статской советник г. Миллер». Кажется удивительным не только факт их нахождения вместе в одном разделе дневника с высокопоставленными государственными деятелями, но и факт записи этих имен. Иван Алексеевич считает важным и правильным занести их имена в свои мемуары. Откуда такое внимание к этим людям, а главное память на фамилии и их род занятий? Можно высказать догадку, что Толченов использовал газеты для написания своего «Журнала»[581], но также валидна гипотеза о том, что он берет эти и другие сведения общественно-политической жизни из церковных проповедей[582], которые регулярно посещает и на которых объявляли о смерти той или иной влиятельной особы.

Еще одно предположение состоит в том, что ответ следует искать в круге общения мемуариста. Значительную его часть составляли знатные дворяне, в обществе которых он чувствовал себя комфортно и проводил с ними много времени[583], и чьим общением дорожил: «В успокоение-же совести своей разсеянностию и уныния семейства, новая жизнь московская служила некоторым утешением, а паче занятие новостями в сем году изобильными, притом возобновил знакомство с г. Юшковым, а по нем и с другими»[584].

По всей видимости, именно тесные связи с дворянством и позволяют Толченову обратить внимание на смерть двух почтенных интеллектуалов того времени. Его круг непосредственного общения мог сформировать его интерес и почтение к научному знанию и тем людям, которые его создают.

Насколько этот интерес был глубоким, сказать трудно. В частности, важен тот факт, что Иван Алексеевич, судя по данным дневника, не был знаком с Миллером, тогда как знаменитый немецкий историк был «заочно» знаком с Толченовым. В 1778 г. по распоряжению Коллегии иностранных дел и Академии наук[585], Миллер совершает рабочую поездку по Московской губернии с целью описать географическое, историческое и экономическое положение ее населенных пунктов. Осенью 1778 г. историк посещает Дмитров, где, среди прочего, оставляет такую короткую запись: «Первейший купец – Алексей Ильин сын Толченов с сыном – составляют первую гильдию. Они платят с обращающегося у них в торгу или самими объявленнаго по 200 рублей. Сей самой собственным коштом недокончанную еще церьковь во имя светителя Димитрия Ростовскаго»[586]. Был ли Миллер знаком с Иваном Алексеевичем и его отцом? Это представляется маловероятным, педантичный и скрупулезный дайарист оставил бы после этого хотя бы короткое сообщение. Более того, судя по всему, для Ивана Алексеевича остался неизвестным и сам труд Миллера. Отсюда становится еще более странной запись о смерти знаменитого историка. Исходя из этих противоречий, наиболее правдоподобной