Сталинские кочевники: власть и голод в Казахстане - Роберт Киндлер
Против повстанцев выставляли сравнительно небольшие контингенты войск. Так, в распоряжении начальника особого отдела ПП ОГПУ в Казахстане Белоногова, которому поручили подавить сопротивление в западном Казахстане, находилось всего около 400 чел., сотрудников ОГПУ и добровольцев[821]. Поскольку им противостояли тысячи казахов, Белоногов затребовал подкрепление из Казахского национального кавалерийского дивизиона. Помимо того что это соединение представляло собой одно из немногих формирований Красной армии, дислоцированных в Казахстане, его бойцы нужны были Белоногову и по другой причине: в дивизионе служили в основном казахи. Участие в борьбе с повстанцами слишком большого количества «славян», опасался чекист, вызовет у местных жителей отрицательную реакцию и будет подталкивать их к отпору[822]. Тем не менее в Казахстан постоянно перебрасывали части из других советских республик. ОГПУ в том числе командировало туда войска из Азербайджана и со Средней Волги, сражавшиеся с казахами с переменным успехом[823]. Особая роль выпала курсантам из Ташкента, которых задействовали по всей Средней Азии, например в Сузаке[824].
В степных условиях выдержать вооружённые конфликты могли только группы, располагавшие постоянной возможностью раздобыть воду. Беспрепятственный доступ к водным источникам имел важнейшее значение прежде всего потому, что «повстанцы» часто представляли собой большие объединения кочевников, пустившихся в бега вместе с семьями и стадами. Без воды эти медленно кочующие группы были обречены на гибель. Потому самые ожесточённые сражения происходили у источников и колодцев. Повстанцы здесь окапывались, пытаясь отстоять жизненно необходимые им ресурсы[825]. Войска Красной армии и ОГПУ, пользуясь этим обстоятельством, специально проводили операции возле колодцев и оазисов, чтобы втянуть повстанцев в бой и заставить сдаться[826].
У кочевников было мало огнестрельного оружия. Большинство своих винтовок-трёхлинеек и револьверов они обычно отбирали у милиционеров или захватывали в мелких стычках. Помимо того, в ход шли охотничьи ружья и устаревшие модели времён Первой мировой или гражданской войны[827]. Чтобы драгоценные винтовки и ружья применялись как можно эффективнее, лучшее оружие доверяли лучшим стрелкам. Основная масса воевала пиками, копьями, топорами и саблями[828]. Перед боем люди разбивались на сотни, которые, в свою очередь, состояли из более мелких отрядов под командованием опытнейших бойцов. Как только кто-то получал хотя бы пустячное ранение, остальные забирали у него оружие и патроны, чтобы те не попали в руки врагу. Кочевники старались не вступать в сражения, ограничиваясь налётами и засадами. Если избежать столкновения не удавалось, они окружали противника, делая ставку на численное превосходство. Банды, докладывали военные, начали действовать совместно, большими массами. Они совершенно правильно оценили психологическое воздействие массы на маленькие красноармейские отряды и вдобавок используют к своей выгоде стадное чувство толпы, которая инстинктивно подчиняется отдельным предводителям и заражается их личным примером[829]. Впрочем, кочевники не только давили коммунистов массой: прекрасное знание местности давало им ещё одно преимущество, позволяя совершать и более сложные военные манёвры. Да и лошади у них были лучше, чем у большевиков. «Бандитские отряды именуют себя белой армией, хорошо вооружены, имеют командиров и ведут бой по всем правилам военного искусства, т.е. роют окопы, устраивают в горах засады. Наши же отряды по сравнению с ними ничтожны по численности и плохо к тому же знакомы с местностью, где безводная пустыня часто пугает смертью кроме боя», — писал Попков[830].
Увлечённые запущенной ими самими динамикой, коммунисты не замечали, как помогают раскручивать спираль эскалации. Насилие приобрело такие масштабы, что большевистская власть во многих местах зашаталась. В условиях продолжающихся годами волнений, в которых активно участвовали десятки, если не сотни тысяч человек[831], и вооружённых конфликтов, превращавших порой целые регионы в театр военных действий[832], коммунисты, по крайней мере временами, были вынуждены уходить в оборону[833].
Беспредел
«Ожесточение с обеих сторон дошло до предела», — говорилось в одном докладе о положении в степи весной 1930 г. Повстанцы дрались с мужеством отчаяния, а среди солдат ходили слухи о безмерной жестокости казахов: дескать, раненых они в плен не берут, всех пленных убивают, и в первую очередь «туземцев», над трупами земляков глумятся, отрезая им носы и половые органы и вспарывая животы, а во время последних боёв сожгли на костре догола раздетые тела убитых и вместе с ними двух тяжело раненных[834]. Сражались повстанцы яростно, многие не желали складывать оружие, даже когда битва уже была проиграна, и это, наряду с плохим вооружением, одна из причин их непропорционально больших потерь. Так, красноармейцы, настигшие 24 июня 1931 г. в местности Усть-Урт «банду» из 500 чел., 75 из них убили и больше 30 взяли в плен. Сами они при этом потеряли, как указано в донесении, трёх человек — двух солдат и начальника Гурьевского горотдела ОГПУ Фетисова[835].
Превращению насилия со всех сторон в беспредел способствовали события наподобие тех, что разыгрались в Шетском районе. Здесь чекисты в назидание населению публично казнили пленных повстанцев. Несколько сотрудников ОГПУ в апреле 1931 г. отправились по аулам, где расстреливали как беглых заключённых из Карлага, так и лидеров восстания, которое сотрясало район в марте[836]. Правда, даже по меркам ОГПУ эти люди хватили через край. Виновные были арестованы и вынуждены отвечать за свои дела перед бывшими коллегами[837]. В других местах агенты спецслужб пробовали совершать покушения на видных повстанцев. Подобную операцию удачно провернуло ОГПУ в Каракалпакии, сумевшее внедрить двух сотрудников в группировку некоего Клычбая. В ноябре 1929 г. товарищ Мархабай Уразымбетов и ещё один чекист получили задание завоевать доверие Клычбая, добиться, чтобы их приняли в его группировку, и, наконец, убить его. План чуть не провалился в самом начале. Когда оба агента пожелали вступить в банду, Клычбай вдруг засомневался и хотел отдать их другому влиятельному мятежнику[838]. Чтобы сделать легенду агентов убедительнее, ОГПУ арестовало нескольких родственников обоих, подвергло бойкоту их семьи и конфисковало часть их имущества. Недоверчивый Клычбай убедился, что имеет дело с единомышленниками, и принял их к себе. Но удобный случай представился диверсантам лишь через несколько месяцев. Однажды ночью в начале марта 1930 г. они прикончили шестерых главарей «бандитов», включая и Клычбая, а в доказательство успешного исполнения миссии предъявили начальству отрезанные головы своих жертв[839].
Учитывая специфические условия войны в степи, решение Уразымбетова показать заказчикам головы заказанных вполне логично. Большинство врагов, которые, по мнению большевиков, их окружали, если и обнаруживали
