Наследие Рима. Том 2. Kрестовые походы - Олег Николаевич Слоботчиков

У аль-Газали и у других писателей specula principum справедливость утратила свой специфический религиозный характер. В текстах аль-Газали несправедливость не равняется нерелигиозности. Он заявляет, что царство может состоять из зла, но не из несправедливости[29].

Учитывая текущую политическую ситуацию, эта гипотеза может быть обусловлена тем фактом, что попытка аль-Газали сочетать персидскую традицию была, в конце концов, преднамеренной попыткой, направленной на решение социальных проблем, а также попыткой сохранить форму преемственности в эпоху перемен. Было бы слишком легко описать его мышление исключительно как поток мыслей, характерный для его эпохи или литературного жанра. В своих более ранних политических работах аль-Газали стремился к сильной центральной власти. Это может противостоять давлению все более могущественного эмира и атабека, который во времена султана Санджара фактически уничтожил все предыдущие иерархические различия между Маликом / Султаном и низшими позициями. Многие из этих эмиров и атабегов попадали под немилость матери султана, в свое время поднялись на попечение младших султано[30].

Создание теоретических условий для сильной центральной власти имело большое значение для верховенства закона. Распад султанатa на более мелкие части, которыми управляли различные члены семьи, система икта и привилегии тюркских войск были одними из основных причин отсутствия стабильности, требуемой правовой безопасностью в обществе. Сильная центральная власть была одной из предпосылок для создания некоторой формы отношений между населением и тюркскими правителями.

Сельджукский султанат потерял связь со своими вспомогательными войсками в результате изменения социальных условий и его адаптации к стандартам городского общества. Они, в отличие от султаната, не желали отказываться от стандартов кочевого общества. По совету specula principum cултану будет предоставлена новая основа для его власти, т.е. население султанатa. Они могли бы получить поддержку субъектов, создав справедливое общество, в котором правовая определенность распространялась бы на всех граждан общества, независимо от их социальной и этнической принадлежности.

Решение проблемы cултаната дал аль-Газали, которое он передал через различные истории из разных традиций, в которых персидская традиция играла выдающуюся роль. Согласно этим историям, главной причиной, прежде всего, долгого господства персов на земле, которое, по мнению аль-Газали, продолжалось 4000 лет, было их справедливое обращение с людьми. Это способствовало тому, что жители не только оставались в королевстве, но и оказывали поддержку правящей власти. В этом контексте несущественно, являются ли истории, которые появляются в Княжестве, исторически правдивыми или ложными. Критерий истины не работает, поскольку смысл этих историй, похоже, совершенно иной.

Отношение аль-Газали к тюркам

В некоторых своих произведениях аль-Газали проявлял глубокое презрение к тюркам, это относилось как к турецким султанам, их могущественным эмирам, так и к турецким войскам. В книге «Ихья Улем аль-Дине» он запрещает любую торговлю этими войсками, поскольку их имущество, согласно презумпции аль-Газали, было собрано незаконными методами, а именно грабежами, которые тюркские войска предпринимали после военных побед. В этой книге он упоминает несколько других групп людей, которые также были включены в эти войска, среди них тюрки, туркмены, арабы и курды. Согласно аль-Газали, они были ворами, бандитами и угнетателями[31].

В книге «Кемия-и Садaкат» (Алхимия счастья), которая является сокращенной персидской версией «Ихья Кулем аль-Дине» он упоминает только турок под тем же заголовком. Он называет их угнетателями, ворами, продавцами вина, музыкантами, певцами, лжесвидетелями и игроками с битой[32]. В другом месте в «Кемия-и Садaкат» аль-Газали идет дальше и называет тюрок «народом безрассудным и похожим на четвероногих дикарей»[33].

Мародерство было бедствием, которое было связано не только с тюркскими и туркменскими кочевыми войсками, но и с сельджукскими султанами. Особенно это имело место, когда они хотели оказать давление на аббата халифата. Например, молодой султан Баркиярук потребовал в какой-то момент финансовой поддержки от халифа, чтобы финансировать его войну, и чтобы ускорить дело, он позволил своим войскам совершить набег на части Багдада[34].

В книге «Ихья Кулем аль-Дине» аль-Газали посвящает большую главу обсуждению имущества и активов султана, и вопрос об этих активах и богатствах является халяльным (разрешенным в соответствии с исламским законом шариата) или гаремом (запрещенным исламским шариатом). Он вполне решителен в этом вопросе и, имея прямую ссылку на турецких султанов, позволяет себе утверждать, что «большая часть богатства султана в наши дни – это гарем»[35].

В книге «Кемия-и Садaкат» он пишет, что султаны собирали большую часть своего богатства путем незаконной конфискации, взяток или незаконных налогов, которыми они облагали мусульман[36]. В другой книге, которая упоминается среди книг, написанных аль-Газали в конце его жизни, в работе «Айюха аль-Валада», он снова приходит к вопросу о том, как поступать с царями и султанами. Тема поднимается, когда он объясняет, от каких действий следует воздерживаться[37].

В книге Аль-Газали предупреждает своего ученика о получении денег или подарков от султанов, хотя может показаться, что султан приобрел их честным и допустимым образом. Аль-Газали говорит, что он убежден, что получение денег от правительства приведет к религиозной коррупции. «Самое меньшее, что может случиться с вами, когда вы получите дары султанов, это то, что вы полюбите их. Кто бы ни заботился о ком-то, он молится за него, чтобы он прожил долгую жизнь. Воля Всевышнего покарает рабов своих и разрушит мир!»[38].

3

Средиземноморская граница: христианство лицом к лицу с исламом, 600–1050[1]

Ислам столкнулся с христианством с самого начала. Христиане и евреи считались «людьми Книги», потому что у них была открытая монотеистическая религия. Хотя они испортили эту религию и отвернулись от истинного пути, они заслуживали уважения и терпимости, в отличие от язычников, с которыми сосуществование невозможно. Тем не менее новая религия выработала идеологию конфронтации с немусульманами, что почти неизбежно привело к конфликту.

Идея священной войны, или джихада, развита в ряде сур Корана, но, как часто в Коране, сообщение не является простым и однозначным. Священный текст представляет явно противоречивый совет верующим о том, как им следует противостоять врагам новой религии. Существует значительное количество отрывков, в которых говорится о ненасильственных аргументах и проповедях, когда речь идет о «Людях Книги»[2].

В отличие от этого, есть и другие отрывки, в которых мусульманам предлагается идти и сражаться на пути Божьем, а также тем, кто не ручается за невыполнение своих религиозных обязанностей[3].

Они достигают кульминации в 9.5: Когда священные месяцы прошли, убивайте идолопоклонников, где бы вы их