Искусство рассказывать истории - Габриэль Гарсия Маркес

Х издает короткий крик, и мы видим, как он пытается сесть на своей кровати… которая оказывается больничной койкой. Он привязан ремнями. Х задыхается, ловит ртом воздух. Рядом – бородатый мужчина в белом халате. Загадочный тип. Он готовит шприц. «Успокойтесь, – говорит врач, – все в порядке». Х спрашивает, где они, и тот отвечает, что в институте. Институте психологических исследований. «Разве не помните? Вы вызвались участвовать в эксперименте». – «Ах да! – бормочет Х. – Так это был кошмар. Значит, вот она, реальность». Врач готовится сделать укол и странно улыбается: «Вы и в самом деле так думаете?» – говорит он. Вонзив иглу, врач начинает исчезать. Все исчезает. Ни крыши, ни стен. Х безразлично глядит на звездное небо, лежа в кровати. Изображение замирает.

Габо. Итак, мы посмотрели фильм, но даже не разобрались толком, что произошло. Элид, что же произошло? Над героем проводят психиатрические эксперименты, верно?

Элид. Возможно.

Габо. Нет-нет… Ты ведь сценарист, создатель истории, и должен точно знать, что происходит.

Элид. Но меня интересует именно то, что Х никогда не узнает, где сон, а где реальность…

Габо. И зритель тоже?

Элид. Не думаю, что ему нужно это знать. Каждый имеет право воспринимать реальность, как ему нравится. Можно даже задаться вопросом, насколько реальна наша собственная жизнь, в какой реальности мы живем.

Габо. Ты читал Оруэлла? Разве этот экран не напоминает Старшего Брата?

Элид. Да, но это единственное сходство с «1984».

Габо. Не только, еще очень похожа попытка бунта против существа с экрана…

Сокорро. Мне кажется, здесь очень много событий, но не хватает чего-то, что придало бы истории целостность, какой-то оси, вокруг которой строится сюжет, его начало и конец.

Элид. Мне надо было уточнить: когда Х убегает и встречает других беглецов, он уже в смятении и не знает, где явь, а где сон. Он это осознает. Сны кажутся ему настолько реальными, что он уже не может отличить их от яви. Эту двусмысленность я хотел бы сохранить. Мне неинтересно говорить зрителю: смотри, реальность – вот это.

Сокорро. То есть происходит следующее: когда вы смотрите фильм, ничего не происходит. Проще говоря, происходит многое, но в то же время не происходит ничего. Как Х становится бунтовщиком? Как до зрителя доносят его внутренние конфликты? Или вся эта история – один большой конфликт?

Габо. Да, я думаю, в этом проблема. В этой истории нет середины, начала и конца.

Рейнальдо. Проблема в том, что мы вынуждены следить за сюжетом без каких-либо предпосылок. Только в конце выясняется, что над Х проводят опыты. А что до этого? Или мы верим в терпеливого зрителя и предполагаем, что он досидит до конца без внятных объяснений? Каждое новое событие только усиливает его растерянность.

Габо. Элид, ты не мог бы припомнить эпизод из собственной жизни, который можно рассказать проще? Простые истории – лучшее начало. Ты всегда сможешь вернуться к фантастическим сюжетам, написав множество историй, основанных на реальном опыте. Таким образом, когда человек чувствует, что уже исчерпал собственный жизненный опыт как источник творения, он может начать исследовать другие пути. Но я боюсь, что начинать с этого – все равно что идти задом наперед.

Роберто. Возможно, это пятнадцатиминутная история, которая немного затянулась.

Габо. Есть и пятнадцатиминутные фильмы, которые можно рассказать быстрее. Помните «Свидание в Самарре»? Слуга в ужасе приходит в дом своего хозяина. «Господин, – говорит он, – я видел Смерть на рынке, и она грозно махнула в мою сторону». Хозяин дает ему лошадь и деньги и говорит: «Беги в Самарру». Слуга уезжает. Тем же вечером хозяин встречает Смерть на рынке. «Сегодня утром ты грозно махнула в сторону моего слуги», – говорит он. «Это была не угроза, – отвечает Смерть. – Я поразилась, увидев его здесь, потому что сегодня вечером мне назначено с ним свидание в Самарре».

Можно ли на этой основе снять художественный фильм? Можно, но ценой слишком сильного удлинения, а я уже говорил вам, что нет ничего хуже, чем произвольно растягивать историю. Теперь я придерживаюсь убеждения, о котором уже говорил: если вы не можете рассказать историю на одной странице, резюмировать ее на одной странице, тогда, вероятно, в этой истории чего-то слишком много или, напротив, слишком мало. Моя книга «Генерал в своем лабиринте» выросла из предложения: «После долгого и мучительного путешествия по реке Магдалена он умер в Санта-Марте, брошенный своими друзьями». Вокруг этой фразы я написал двести восемьдесят страниц. Мне хотелось завершить эпизод, который колумбийские историки так и не разработали и не сделали этого по той простой причине, что в нем кроется тайна катастрофы, которую сейчас переживает Колумбия.

Эпизод четвертый

Свидание в Самарре II

Маноло. Едет автобус. Тропический пейзаж. Жарко. Все пассажиры – жители побережья, футболки без рукавов. Среди них мы видим мужчину лет пятидесяти, одетого в черный костюм, с галстуком, шляпой и зонтиком. Ничего общего с другими пассажирами.

Габо. Он из Боготы. Качако[9]. Куда он едет, в Вальедупар или в Венесуэлу?

Маноло. В Вальедупар. Мужчина смотрит в окно, его окутывают воспоминания. Он представляет, как идет за результатами медицинских анализов в Службу социального страхования. Врач говорит, что болезнь неизлечима. Ему осталось шесть месяцев.

Габо. Почему ты не сказал об этом сразу? Потом склеим историю, как захотим.

Маноло. Хорошо. Мужчина, лет пятидесяти, в потертом костюме, приходит в Службу социального страхования в Боготе. Его осматривает врач, который сообщает, что болезнь неизлечима. Он скоро умрет. Мужчина уходит, садится в первый попавшийся автобус – с надписью «Картахена» или «Курумани».

Габо. Почему?

Маноло. Потому что он решил сбежать, оставить свою старую жизнь позади. Двадцать лет проработал в офисе. Двадцать лет подряд перебирал бумажки, так и не сделав карьеру.

Габо. Стало быть, болезнь его спасла.

Маноло. Возвращаемся к автобусу. Герой засыпает. Ему снится красивая девушка. Автобус приезжает в город и останавливается. Мужчина просыпается, смотрит в окно и видит – или думает, что видит, – эту девушку. Он поспешно выходит из автобуса. Девушки нет. Или никогда и не было? Между тем автобус уезжает. Герой спрашивает местных, где можно переночевать. Ему показывают гостиницу доньи Лины. Он приходит, стучит в дверь… Ее открывает девушка из сна. Это племянница доньи Лины, слепой старухи лет шестидесяти, накрашенной и напудренной, как гейша. Не вставая с постели, она подвергает гостя допросу: что в их глуши забыл качако? Герой отвечает первое, что приходит в голову. В конце концов донья Лина разрешает ему остаться. Так начинается роман между ним и девушкой, который будет основан на большой лжи: герой врет, что жил насыщенной жизнью, полной приключений, эмоций и опасностей. Он рассказывает о жизни мечты, а параллельно нам показывают реальную картину: однообразную жизнь офисного клерка… Девушка безумно влюбляется в вымышленный образ и вскоре предлагает вместе бежать из города. Это будет первый раз, когда она уедет оттуда. Всю жизнь она была глазами тетушки, ее поводырем… Им понадобятся деньги, правда, у тетушки их достаточно, и она знает, где они спрятаны. В ту же ночь племянница крадет их.

Габо. А когда она узнает о неизлечимой болезни?

Маноло. Он ей не сказал. Не осмелился.

Габо. Но ты-то должен знать. Важно, чтобы ты нам рассказал. Это один из определяющих моментов как для персонажей, так и для ситуации в целом…

Маноло. Девушка назначает ему свидание в определенное время в определенном месте и, украв деньги, отправляется туда, а его нет. Он не приходит.

Габо. Итак, давай еще раз. Мужчина лет пятидесяти, ведущий однообразную и скучную жизнь, получает известие о том, что скоро умрет. Затем он принимает решение отправиться в путешествие, чтобы изменить свою жизнь, заняться чем-то другим, посмотреть, не произойдет ли с ним что-то удивительное. Он садится