Дети разведенных родителей: Между травмой и надеждой - Гельмут Фигдор

чувство, согласно которому человек живет в добром, невраждебном и меняющемся согласно его запросам мире. Выполнить важную задачу развития для матери не так уж сложно – в обычных обстоятельствах, когда все идет «полностью автоматически»: ребенок спит большую часть времени, а когда это нужно (во время бодрствования), мать рядом с ним. Требования младенца еще не очень сложные, поэтому их легко понять и удовлетворить. Прежде всего, сама мать в значительной степени отождествляется с ребенком (ср. со с. 39), воспринимает его (сознательно или неосознанно) как часть себя и, таким образом, подтверждает симбиотическую иллюзию ребенка через собственные (симбиотические) чувства и фантазии. Этот всеохватывающий симбиоз постепенно переходит в напряженный, конфликтный процесс освобождения, который достигает высшей точки примерно в трехлетнем возрасте ребенка. К этому времени, по Малер, «психическое рождение» ребенка завершено, и значит, он может понимать себя как субъект, существующий независимо от матери. Процесс освобождения, или индивидуализации, начинается с того, что младенец воспринимает границы возможностей собственного тела. Он учится различать, что ему принадлежит, а что нет; какие ощущения внутри и снаружи; что мир, в котором он увеличивает свои требования, меньше спит, может двигаться (убегать) и не всегда такой, каким ему хочется его видеть; что есть объекты, у которых имеется собственная воля, которые нужны для достижения удовлетворения и с которыми надо учиться иметь дело.

Первые объекты так называемой фазы дифференцирования – пока еще не цельные персоны, а «частичные объекты», то есть ощущаемые, визуальные и акустические впечатления, у которые есть исключительное общее: они все «не-Я». Между шестым и восьмым месяцами грудь матери и ее лицо становятся первым любовным объектом. Относительно внешнего мира этот важный шаг в развитии выражается так называемым отчуждением[57]. Еще это идеальное время, чтобы отучить ребенка от груди. Радость от обретения нового (полного) объекта и захватывающее чувство покорения мира, которые объединяются с прыжком в развитии моторики, могут восполнить «уход» груди, если отлучение будет проводиться аккуратно. (Позднее грудное вскармливание становится уже привычной частью любовных отношений, поэтому отлучение от груди воспринимается как потеря материнской любви.) Между годом и полутора, в так называемой фазе упражнений, ребенок учится ходить и говорить первые слова, постигая «новое измерение» самостоятельности: вещи не должны служить, они могут быть завоеваны, окружение можно изучить, а то, что нельзя получить самому, можно назвать (словами), потребовать (у взрослых). Если ребенок развил достаточно доверительные отношения с обоими родителями (сравним с разделом 5.1), то ему не страшно и не больно, когда он падает или на что-то натыкается; он все больше предпочитает новые приключения привычному физическому контакту с матерью.

Опьянение от кажущейся безграничности собственных возможностей вскоре заканчивается разочарованием. Быстро растущие моторные навыки помогают преодолеть старые ограничения, и окружение начинает выставлять (новые) запрещающие знаки – перед открытыми окнами, горячей плитой, улицей, стереосистемой, супом на ковре, рисованием цветными карандашами на обоях, любимыми сандалиями зимой, грязью на полу, бодрствованием вечером и т. д. Все равно как если бы мы выиграли автомобиль, но не имели права на нем ездить. Ребенок старается стать более автономным, пытается игнорировать любое «нет» и начинает бороться с родителями за власть. Каждый малыш сталкивается и с другим видом ограничений – его собственными преувеличенными возможностями. Ботинки не зашнуровываются, дверь не открывается, игрушечные часы не заводятся, а если убежать, можно не найти дорогу назад. Полуторагодовалый ребенок понимает свою зависимость, замечая, что слишком далеко зашел, отказавшись от объекта (от матери). В этот момент малыш снова начинает усиленно искать близости.

Следующая за этим (приблизительно после 18-го месяца) и продолжающаяся до полутора лет фаза возобновления характеризуется новой привязанностью, которая проявляется чаще всего в непрерывной форме, но иногда и в приступах стремления к самостоятельности, длящихся дни или недели. Как если бы ребенок говорил матери: «Пока мы с тобой были едины, я мог делать что угодно. Теперь я понимаю, что оторвался и потерян без тебя. Но я не хочу терять мою дорогую и таким трудом завоеванную автономию, менять ее на старый симбиоз, от которого я буду зависеть. Ты должна позаботиться обо мне, быть рядом со мной, когда ты мне нужна, должна помочь мне и дать силы, поделиться со мной опытом».

Мы видим амбивалентные тенденции: ребенок знает мать как отдельную личность, но все еще пребывает в иллюзии, что она может/должна выполнить все его желания, даже в условиях его автономии, такой же удовлетворяющей, каким когда-то был «симбиотический рай». Если мать не оправдывает ожиданий, она теряет материнскую суть, иначе говоря, превращается из очень «хорошей» в очень «плохую» мать. Подобное происходит часто – всякий раз, когда ребенок достигает пределов своих возможностей и запретов, установленных средой (матерью) и, наконец, когда у него возникают автономные и регрессивные потребности. Проекция и разделение, которые у взрослых (и старших детей) работают как защитные механизмы (экскурс на с. 43 и далее), для двухлетнего ребенка – нормальный повседневный пример объектных отношений: собственное разочарование он приписывает объекту, и чем больше гнев и злость, тем злее ему кажется объект. Так снова активизируются агрессивные, отчаянные усилия ребенка получить обратно «добрую», все исполняющую маму. В такие моменты мир детей фактически соответствует бредовому миру психотиков. Границы между собой и объектом размываются (кто плохой, я или мать?), а объекты, которые в настоящее время не представляют собой ничего хорошего, не транслируют любовь, превращаются в вездесущих врагов и монстров.

Со временем ребенок начинает понимать, что «плохая» мать его не пожирает и не уничтожает, и даже если что-то из того, что происходит, выглядит угрожающим, она может быть любящей, доброй и утешающей. Ребенок осознает, что существует разница между его аффектами и поведением объекта. Если все хорошо, ребенок примерно в три года приобретает способность к переживаниям, которую психоанализ (по Малер) называет эмоциональным постоянством объекта — это знание о постоянном разделении себя и объекта. Ребенок осознал, что при продолжающейся зависимости он и мать являются независимыми объектами; он способен различать, какие чувства и аффекты принадлежат ему и что он воспринимает от объекта; наконец, приобрел уверенность, что мать остается любящей и оберегающей, даже когда что-то запрещает или ругает, и что она по причине своей «принципиальной доброты» снова вернется, если в настоящее время отсутствует. С этого момента ребенок приобретает способность к двойственным объектным отношениям – может распознать, что один и тот же объект имеет удовлетворительные и разочаровывающие стороны, что он сам любит этот объект и иногда ненавидит, и это не значит, что, рассердившись или разочаровавшись, он должен испытывать страх потери. Следовательно,