Сложные чувства хороших мам. Ошибаться, уставать, злиться и быть достаточно хорошей - Юлия Егорушкина
3. Психологическая перегрузка. Материнство — это новая роль, которая требует перестройки всей системы ценностей и приоритетов. Ответственность за маленькую жизнь иногда ощущается как непосильная ноша.
4. Недостаток сна. Хронический недосып — верный спутник молодой мамы. А усталый мозг неспособен адекватно справляться со стрессом.
5. Активация детских травм. Рождение ребенка часто пробуждает собственные детские воспоминания, в том числе болезненные. Женщина может неосознанно воспроизводить модели поведения своих родителей или, наоборот, активно им сопротивляться.
Активация детских травм не только провоцирует послеродовой регресс, но и влияет на большое количество аспектов материнства, поэтому давайте разберем это подробнее.
«Злюсь, когда дети мне возражают. Понимаю, что это нормально, что они отстаивают свое мнение, но, так как меня затыкали все детство, меня это злит».
«Нытье было невыносимо, мне казалось, ребенок ноет бесконечно, я не выдерживала. Сколько бы я ни старалась, он ныл. Я считала, что я делаю мало (мне в детстве ныть было некому)».
«Еще в роддоме начались какие-то приступы страха и вины за то, что я родила беззащитного ребенка в этот жуткий мир. Самой в детстве было несладко. Стало страшно, что ребенку предстоит пройти через то же самое, а может, и хуже. В общем, беспомощность, как в детстве, в полный рост».
«Злилась на ребенка, потому что он меня не боялся (а я свою мать боялась очень сильно). До сих пор вспыхиваю, когда ресурса нет и сын не слушает меня с пятого раза».
«В детстве я боялась потерять маму. После рождения дочери страх перешел на потерю ребенка».
«Не могу доверить ребенка другим. Устала, вымоталась, не хватает общения с мужем, но не могу пропустить даже малейшее событие из жизни ребенка. Саму в детстве воспитывали дедушка с бабушкой до шестого класса».
«Много “чудесных открытий” случилось с материнством. Обиды на маму были и до моего материнства, но тут резануло, что во многом мое поведение — ее поведение со мной, а мне поступать так со своим ребенком не хотелось. Когда на совет мамы оставить ребенка в комнате одного, чтобы он сам успокоился (как это делали со мной), я ответила, что это ошибка и так делать нельзя, мне ответили: “Смотри своих ошибок не наделай!” Эта фраза была со мной долго, пока не пришло осознание, что все мы можем ошибаться и все идеально сделать невозможно, но я хотя бы попытаюсь сделать хорошо».
Материнство обнажает старые раны
Я хорошо помню тот день, когда впервые осознала, что мое прошлое настигло меня в материнстве. Обычный, ничем не примечательный день — пока мой сын Миша, которому тогда было четыре года, не разлил сок на пол. Казалось бы, что такого? Подумаешь, лужица сока — вытереть и забыть. Но вместо спокойной реакции меня накрыла волна ярости, совершенно несоразмерная происшествию. Это было похоже на цунами, которое внезапно поднялось из глубин и смыло все рациональные мысли.
— Что ты наделал?! — Мой голос прозвучал так громко, что Миша вздрогнул и отшатнулся, словно от удара. — Сколько раз говорила тебе быть аккуратнее!
Его чистые детские глаза наполнились слезами, нижняя губа задрожала. А я продолжала отчитывать его, размахивая руками и повторяя, какой он неуклюжий и невнимательный. Внутри меня бушевал настоящий ураган эмоций, и лишь где-то на периферии сознания мелькала тихая мысль: «Что со мной происходит? Это же просто сок…»
Когда я наконец замолчала, Миша тихо, прерывисто произнес:
— Мамочка, прости меня, пожалуйста. Я не хотел.
Его голос, полный раскаяния и страха, словно пробудил меня от какого-то темного сна. Я опустилась на колени и обняла сына, чувствуя, как его маленькое тельце дрожит под моими руками. И в этот момент меня накрыло воспоминание, яркое и болезненное, словно кто-то сорвал повязку со старой раны: я, пятилетняя, стою перед отцом, который кричит на меня из-за разбитой чашки. Его искаженное гневом лицо, мой страх, ощущение собственной никчемности…
— Миш, это мамочка должна просить прощения, — прошептала я, гладя его по спине. — Ты ничего плохого не сделал. Это просто случайность.
После этого я стала замечать и другие ситуации, словно кто-то настроил увеличительное стекло на мои реакции.
Когда Миша не хотел есть суп, я чувствовала непреодолимое желание заставить его, хотя разумом понимала, что это не так важно. «Ты не выйдешь из-за стола, пока не доешь!» — эти слова уже готовы были сорваться с языка, и я с ужасом узнавала в них голос своей матери.
Когда он медлил со сборами на прогулку, меня охватывало раздражение, совершенно не соответствующее ситуации. «Копуша!» — звенело в голове обидное прозвище из детства.
А однажды, когда он расплакался в магазине из-за того, что я не купила ему игрушку, я поймала себя на мысли: «Только не реви здесь, люди смотрят» — точь-в-точь как говорила моя мать, для которой чужое мнение всегда было важнее моих чувств.
Некоторым мамам сложно излучать любовь, если они сами отчаянно в ней нуждаются.
Из ребенка они пытаются слепить покорность и зависимость:
• Только и приходится с тобой возиться!
• Ты — все для меня. Неужели тебе сложно делать, что я прошу?
• Из-за тебя я отказалась от самореализации и карьеры!
• Без меня ты никто!
• Будь как я!
• У тебя нет ничего своего!
• Я чуть не умерла из-за тебя в родах!
• Ради (из-за) тебя я не сойдусь больше ни с одним мужчиной!
• Ты меня в могилу сведешь!
• Я живу ради тебя!
Или вообще ничего не говорить сутками, пока ребенок не исправится и не начнет делать все, что хочет мама.
Мысль, что мамы не создают жизнь, но становятся воротами, через которые эта жизнь приходит, может отрезвить. Но что делать, если вам самим в детстве не хватало материнской любви? Попытка компенсировать это, реализуя себя как самоотверженную мать («дам ребенку все то, чего не получила я»), разбиваются о собственные травмы и эмоциональное выгорание. Единственный известный мне путь — отгоревать собственную детскую участь. Только тогда открывается доступ к ресурсам любви и опоры за пределами собственного детства, потому что мы способны любить.
С рождением ребенка нередко актуализируются процессы горевания. Женщины обнаруживают, что они стремятся дать ребенку то, чего не получили в своем детстве, потому что:
• детские чувства и эмоции не контейнировали, не помогали понять, что злиться и грустить абсолютно нормально;
• не помогали проживать сложные чувства, ведь родители, возможно,
