Как я устала. Путь к себе из родительского выгорания - Мария Иванова
Мне очень хорошо известно, что такое неготовность к изменениям, потому что на них, как мы обсуждали выше, нужны силы. Главное изменение, к которому можно свести все предыдущие главы книги, у меня заключалось в том, что я сделала психологическое здоровье основным приоритетом, а все остальное привела к зависимости от него. Есть силы – делаю. Нет сил – не делаю, и, значит, ключевая задача – их восстановить, а потом уже возвращаться к достижениям, рутине, ответственности и ежедневным делам. Нужно разрешить себе делать чуть хуже, чем описано в идеальной картине мира. Потому что ни один человек, который ставит планку «как должно быть», не может диктовать условия человеку, который устал и у которого нет сил.
В книге «Невидимые женщины: почему мы живем в мире, удобном только для мужчин» описаны разные жизненные ситуации, в которых транспортные маршруты, рабочие графики, форматы взаимодействия между людьми и другие социальные институты менялись, когда проектировщики разных сред – городской, рабочей, транспортной – получали данные о том, что удобно женщинам и как они выполняют свои семейные и личные дела. И вовлечение женщин в жизнь компании, города, сообщества – менялось. То есть проблема, на мой взгляд, заключается в том, что мы пытаемся подстроиться под то, что неудобно, не учитываем целый спектр незаметной работы, которую мы выполняем, и поэтому выгораем, устаем, перестаем жить нашу собственную счастливую жизнь.
Первый шаг из этого – признать самим, сколько всего мы делаем, начать замечать собственную усталость и найти способы сбалансировать события жизни таким образом, чтобы действительно оставаться бодрыми и энергичными, и продолжать решать сложные задачи, которые внешний мир так усердно подкидывает нам каждый день. А потом, возможно, шагнуть за пределы своей частной жизни и транслировать эту позицию в те части социума, которые готовы слушать и что-то менять. Если захотим и если будут на это силы. Я всегда шучу, что многодетная мать после своего родительского опыта в целом может управлять государством, просто больше не хочет так заморачиваться.
В Центральной Америке сейчас обсуждается забота как новое право человека, наряду со свободой слова, передвижения и другими. Юристы видят его как право на заботу самого человека о себе, заботу о других и заботу других о человеке. Когда я готовилась к лекции по материалам своей книги, много об этом думала. Каково это – забота как юридически закрепленное право для всех людей? Меня впечатлило, что то, что я описываю как правила жизни для себя (по сути, частное дело каждого человека), суд Центральной Америки по правам человека вынес на публичное рассмотрение и обсуждает как юридически закрепленную норму жизни. То есть социальный прогресс не стоит на месте – гуманизм выходит на новый уровень на отдельно взятых территориях. Все это вдохновляет меня двигаться вперед, потому что я становлюсь более уверенной, что мое право на заботу о себе – не прихоть и не выдумка. Это дает как отдельно взятые результаты в виде качества моей личной жизни и жизни моей семьи, так и результаты в виде других более счастливых женщин, которые, несмотря на давление окружающего мира, смогли поставить себя в центр системы и постепенно доступными шагами улучшать свое благополучие.
Еще я очень много думала о том, почему мы, поколение 30–40-летних оказались в ситуации, когда вынуждены очень много работать над своим психологическим здоровьем и получать в свой адрес упреки. В отличие от наших родителей.
Часто мы слышим: «Вот в наше время ребенок просто был жив, и это значит, что я хороший родитель». Александр Григорьевич Асмолов, доктор психологических наук, заведующий кафедрой психологии личности МГУ, говорит о том, что прогресс заключается в учете и создании все большего разнообразия. За последние 20–30 лет мир очень усложнился, в нем появляется все больше и больше знаний, технологий, сервисов, а интернет делает их заметными и видимыми.
С одной стороны, мы подсознательно хотим совершенствоваться и соответствовать планке «хорошего человека», которая на самом деле не закреплена никем, а с другой стороны – испытываем очень большое количество стресса, который возникает от необходимости обрабатывать все больший информационный поток. Чем большей чувствительностью и эмпатией мы с вами обладаем, тем бо́льшую фрустрацию от несовершенства себя и мира нам нужно научиться выносить. Нужно научиться быть устойчивыми в том потоке событий, в котором мы находимся.
Наши родители выросли в другой среде, которая сформировала у них представление о том, что где-то есть какая-то «правильная» информация, выучив которую ты окончательно все поймешь и станешь профессионалом. Но в современном мире невозможно один раз и навсегда достичь совершенства в своей роли. Особенно в том, что касается социальных и психологических процессов, таких как воспитание ребенка, общение с другими людьми, управление проектами. Каждый день появляются новые исследования о разных сторонах жизни, которые накладывают на нас все больше обязательств.
Еще один нюанс поколения 30–40 лет заключается в том, что родители, которым сейчас 60+, совершенно не обладают нашим уровнем психологической грамотности, и, когда мы видим, как они живут, у нас не выдерживают нервы и мы начинаем нести ответственность в том числе и за их жизнь тоже. Мы так называемое «сэндвич-поколение» – отвечаем и за детей, которые теперь дольше взрослеют и остаются под нашим контролем, и за родителей. Надо ли говорить, что это не добавляет нам спокойствия, а увеличивает нагрузку. Выход один: внимательно следить за тем, сколько ответственности у нас есть в этой области и как она влияет на нашу устойчивость и уровень энергии.
Бывает, что люди отлично умеют делегировать обязанности в работе, а в семье и для своего личного ресурса у них не получается. Вы можете отлично вести переговоры с подрядчиками или клиентами по сделке на десятки миллионов рублей, а со своим собственным ребенком чувствовать себя совершенно беспомощной и тонуть в чувствах. Только через опыт, упорство, постоянное движение и анализ вы сможете изменить ситуацию в материнстве. Важно не только наличие самих навыков, но и умение применить их в конкретной жизненной области.
Отдельным пунктом скажу, что любая нейроотличность – наша или ребенка – также является фактором, который усложняет систему. Не все и не всегда используют по назначению резко выросший уровень психологической грамотности, в этом вопросе существует целый спектр мнений. Начиная от отрицания наших особенностей – «напридумывали тут аутизм, СДВГ, РПП и другие буквы и спекулируют этим» – и заканчивая «ну, у меня просто (подставить любой диагноз), поэтому я себя так веду, принимайте меня все таким, какой я есть». Как всегда, истина находится посередине. Диагнозы действительно есть, с интенсивным развитием науки появляется очень много нюансов, которые мы учитываем, справляясь с разнообразием функционирования мозга, высших психических функций, тела и, в конечном счете, поведения как следствия этого.
Другое дело, что, когда нам или нашему ребенку ставят диагноз, нужно внимательно относиться к мнению врача и узнавать несколько мнений проверенных специалистов. С одной стороны, учитывать это в организации жизни и не ставить цели, которых наша психика или психика ребенка не способна достичь, а с другой – учитывать это в организации нашей жизни и не пытаться это игнорировать.
Получив диагноз «биполярное расстройство 3-го типа» в 41 год, я очень сожалела, что игнорировала врачей предыдущие 20 лет и считала, что мои депрессивные эпизоды – это ерунда и «я недостаточно стараюсь». Биполярное расстройство – наследственное заболевание, и как минимум, как ответственная мать, я должна была постараться изучить себя чуть лучше и чуть раньше, потому что моему ребенку, возможно, тоже с этим жить. Не говоря уже о том, что я оказывала и продолжаю оказывать на нее непосредственное влияние своим поведением. Хорошо, что в нас обеих встроен навык исследования себя и самообучения, мы сохранили доверительные отношения и можем вместе разбираться в этом довольно сложном вопросе. Хотя мой диагноз еще не самый сложный с точки зрения последствий.
Я вижу единственный способ оставаться
