Ленинизм и теоретические проблемы языкознания - Федот Петрович Филин

Суммируя сказанное, можно сформулировать наиболее характерные черты словесного знака:

· наличие двух его модификаций – виртуального и актуального,

· асимметрия в соотношении двух сторон знака,

· неконгруентная членимость на элементы означающего (дискретный характер) и означаемого (глобальный характер),

· историческая непрерывность означаемого,

· дифференциальный характер элементов, составляющих означающее и означаемое словесного знака.

Указанные выше онтологические свойства словесного знака предопределяют его языковый статус и позволяют сделать следующие выводы.

· Слово является основной функционально-структурной единицей языка и обладает сложной семантической и морфологической структурой.

· Синхронное и историческое тождество слова является не фикцией, а реальным модусом его существования в системе языка и непременным условием функционирования в речи.

· Семантическое тождество слова предполагает его формальную и смысловую целостность, что в свою очередь предопределяет его выделимость и воспроизводимость как готовой языковой единицы.

· Наличие виртуальных, общих знаков способствует созданию в языке потенциональных слов и их значений.

· Асимметрия в соотношении двух сторон знака делает каждое слово потенциальным синонимом и омонимом.

· Дифференциальный характер элементов означаемого словесного знака придает лексической абстракции инклюзивный, ступенчатый характер, а основным принципам структурной организации лексики – принципы гипонимических отношений в парадигматике и семантической совместимости в синтагматике.

Наличие как в означаемом, так и в означающем словесного знака абсолютных и относительных параметров создает огромные возможности варьирования слов:

а) по означаемому словесного знака – лексико-семантические варианты;

б) по означающему словесного знака – фонетические, фономорфологические варианты;

в) по сфере употребления слова – стилистические варианты, диалектные варианты;

г) по источнику происхождения – этимологические варианты слов и т.п.

Едва ли можно построить адекватную теорию слова, изучая его только в парадигматике или только в синтагматике, не учитывая его специфических особенностей, основанных на диалектическом взаимодействии общего и отдельного, абстрактного и конкретного, абсолютного и относительного.

Б.А. Серебренников.

РАЗВИТИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО МЫШЛЕНИЯ И СТРУКТУРЫ ЯЗЫКА

1

В.И. Ленин проявлял большой интерес к проблеме развития человеческого мышления и его взаимоотношения с языком. Об этом наглядно свидетельствует его конспект книги Гегеля «Наука логики».

«Царство мысли представить философски, т.е. в его собственной (NB) имманентной деятельности или, чтó то же, в его необходимом (NB) развитии…».

В.И. Ленин делает на полях примечание: «замечательно!» И далее:

«Связь мышления с языком… образование существительных и глаголов (11) [7]. В немецком языке иногда слова имеют „противоположное значение“ (12) [7] (не только „различные“, но и противоположные) – „радость для мысли…“».

На полях В.И. Лениным сделано примечание:

«история мысли = история языка??»[505].

Двойной знак вопроса символизирует необходимость обращения особого внимания к этой, пока еще недостаточно исследованной проблеме.

Способность человека мыслить и отражать окружающий мир относится к числу исторически изменяющихся и развивающихся явлений. Мышление первобытного человека по сравнению с мышлением современных людей было более примитивным и обладало меньшими возможностями. По мере усложнения жизненной практики, развития производительных сил и увеличения степени познания явлений и законов окружающего мира человеческое мышление совершенствовалось и усложнялось. Мышление, как известно, тесно связано с языком. По этой причине проблема соответствия особенностей языка уровню развития мышления давно интересовала исследователей. В изучении этой проблемы можно выделить два периода. Первый период характеризуется представлением о первобытном мышлении как явлении крайне неопределенном, которое можно лишь частично воссоздать, исследуя структуру языков современных народов, находящихся на низком уровне культурного развития.

Предполагалось, что жизнь этих народов в какой-то мере напоминает жизнь наших далеких предков. Отсюда делался вывод, что и языки этих народов должны содержать какие-то типические черты, свойственные языкам первобытных людей. Многие исследователи указывали на бедность отвлеченными понятиями, типичную для языков примитивных народов. Например, в языке тасманийцев имеются отдельные названия для всякого особенного вида растений или животных, но нет слова, которое бы обозначало животное или дерево вообще[506].

Европейцев часто поражало необычайное развитие лексики, связанное с выражением различных деталей, характерное для языков примитивных народов. Описывая один из туземных языков на архипелаге Бисмарка, Р. Паркинсон замечает:

«Черное обозначается по различным предметам, имеющим черный цвет. Так, например, слово коткот ‘ворона’ служит для обозначения понятия черный: все, что является черным, в особенности предметы блестящего черного цвета, называются именно так. Ликутан или лукутан тоже обозначает ‘черный’, но скорее в смысле „темный“; туваро обозначает черный цвет обугленного ореха мучного дерева. Лулуба – это черная грязь болот в зарослях манговых деревьев, деп – это черная краска, получаемая от сожжения смолы канареечного дерева; утур – это цвет обугленных листьев бетеля, смешанных с маслом. Все эти слова употребляются соответственно случаю для обозначения черного цвета: столько же разных слов имеется для других цветов: для белого, зеленого, красного, синего и т.д.»[507]

Австралийцы имеют отдельные названия почти для каждой мельчайшей части человеческого тела: так, например, вместо слова рука у них существует много отдельных слов, обозначающих верхнюю часть руки, ее переднюю часть, правую руку, левую руку и т.д.[508]

В языке папуасов на острове Киваи обнаруживается большое количество глагольных приставок, простых и сложных, назначением которых является выражать и указывать, сколько в данный момент действует субъектов и на какое количество[509].

В кламатском языке (один из языков североамериканских индейцев) в указательных местоимениях с необычайной тщательностью выражаются различные пространственные отношения[510].

В бушменском языке множественное число отличается от единственного с помощью целого ряда суффиксов, что указывает на отсутствие в достаточной степени определенно выработанного различия грамматических чисел[511].

Склонность к звукосимволике также часто приводится как одна из особенностей языков примитивных народов. В языке эве, отмечает Вестерман, есть один весьма своеобразный вид наречий. Многие глаголы (в первую очередь обозначающие впечатления, воспринимаемые органами чувств) обладают целым рядом таких наречий, которые наиболее точно обозначают действие, состояние или свойство, выражаемое глаголом. Эти наречия являются как раз звуковыми картинами, вокальными имитациями чувственных впечатлений. Так, например, глагол зо ‘ходить’ может быть сопровождаем следующими наречиями, которые употребляются только с этим глаголом и описывают разного рода походку: зо бехе бехе ‘ходить, волоча ноги, как делают слабые люди’, зо биа биа ‘ходить, выбрасывая ноги вперед’ (о долговязом человеке), зо була була ‘опрометчиво двигаться вперед, ничего не видя перед собой’, зо кака ‘ступать важно, прямо, не шевеля корпусом’, зо пиа пиа ‘ходить маленькими шажками’ и т.д.[512]

Существует убеждение, что языки первобытных людей обладают довольно простой грамматической структурой. Наличие подобной структуры в некоторых современных языках рассматривается как реликт первобытного архаического состояния. А. Фитерман утверждал, что тагальский язык сохранил некоторые архаические особенности, которые выражаются в следующем. Он имеет всего 17