Журнал «Юность» №07/2025 - Литературно-художественный журнал
К моменту возвращения ее дипломата оба были так измотаны и раздражены друг на друга, что Виктор, хоть и ни за что бы себе не признался, где-то в глубине души и рад был, если бы Лера от него ушла. Ему казалось, что именно он сделал ее несчастной, а другой мужчина может все поменять. Да только Лера ни за что бы сама никого искать не стала. Куда ей, она как святая носилась с Петькой, почти изолировав себя ото всех.
А тут этот дипломат. Позвонил им на домашний. Трубку взял Петька, а потом отдал Виктору. Дипломат, как ни странно, нисколько не испугался, трубку не бросил, а невероятно вежливо поинтересовался, как дела у Леры, у их семьи, можно ли ему увидеться с Лерой, просто передать в память о старой дружбе небольшой сувенир и игрушку ребенку. Ага, дружбе, конечно. Еще и игрушку придумал, болван, выкрутился, будто он мог знать про Петьку, чудак.
Однако Виктор решил сменить приевшееся в сериалах амплуа бандюгана на любимую так и не сыгранную на большой сцене роль из Пигмалиона. Со всей возможной вежливостью дипломату был сказано, что Лере непременно передадут его приглашение, как только она вернется с киностудии. У нее достаточно напряженный график, но в память о дружбе она, вероятно, найдет часик-другой. Дипломат был явно удивлен такому общению (когда-то собеседник грозился помять ему лицо), а Виктор смаковал роль дальше.
Повесив трубку, он не смог бы себе ответить, почему дипломата не послал и почему спустя пару часов, когда Лера вернулась с вьетнамского рынка с новыми дешевыми босоножками, он с какой-то будто и не напускной радостью рассказал ей о разговоре и показал бумажку с номером. На лице Леры не дрогнула ни единая мышца. Она взглянула на Виктора, как-то рассеянно посмотрела на бумажку и небрежно сунула под телефон. Виктору совсем не хотелось выходить из роли, хоть что-то новое в его рутине, даже досадно стало, что Лера отыграла безэмоционально.
Вечером он несколько раз закидывал удочки, предлагая Лере то одно, то другое время для встречи с дипломатом. Она нехотя кивала, пока в какой-то момент не обронила: «Витя, зачем? Ты же знаешь, что я никуда не пойду. Мне незачем. Да и не в чем». Это звучало не с упреком или горечью, а в свойственной Лере смиренной манере. Как будто ей правда просто незачем. Как будто это не ее первая любовь, с которым уже была назначена дата свадьбы, в честь чего от свекра был получен дорогой подарок – какое-то уникальное серебряное колье (которое, кстати, Виктор же не позволил Лере продать в сложные времена, прооравшись, что нельзя так унижать мужа, чтобы он жрал на деньги ее бывшего любовника).
Виктор вспомнил и просиял: «Колье, между прочим, у тебя есть красивое! Босоножки вот новые. Осталось всего лишь платье!» Лера посмотрела на него внимательно, не понимая, шутит ли он так некрасиво или просто выпивший. Виктора задел этот взгляд, и он, сменив роль, подошел к Лере и обнял первый раз за несколько недель: «Лера, ты очень красивая. Правда. Сходи, встреться. Я тебе абсолютно доверяю. А этот болван пусть не думает, что я эгоистичный придурок, заперший свою жену дома. Платье можно одолжить, если тебе кажется, что под то колье сложно что-то найти».
Виктор не мог сказать, чего он ждал после такого свидания. Чего угодно, но только не очередной потухший взгляд жены (куда уж дальше). Оказалось, что этот придурок-дипломат не только не восхитился Лерой, но и озаботился ее плохим внешним видом. Виктор подумал уже все-таки реализовать давнюю угрозу. Что за свинья, кто позволил ему так оскорбить мою женщину! Когда Лера немного оттаяла, она сумела внятно рассказать об этом странном свидании. О том, как дипломат долго смотрел на ее руку, потом взял ее в свою и начал разглядывать ее синяки еще более внимательно с видом следователя. Крохотные синяки у Леры появлялись действительно часто, она и вспомнить не могла, обо что постоянно ударялась. Хотя с гиперактивным Петькой приходилось все делать на бегу. Дипломат абсолютно нетактично к этим синякам прицепился, а потом спросил, давно ли она была у семейного врача. Семейного – это какого, интересно? У них там в Корее врач лечит всю семью сразу?! Нищеброды.
Подарки дипломат передал. К удивлению Виктора, и несколько детских игрушек, включая корейскую машинку на пульте управления, видать, впрок набрал на подарки всей родне, а потом узнал про Петю и решил выпендриться, одарить. Это потом уже, на поминках, дипломат рассказал однокурснику Леры, что все эти годы ему сообщали и о Лере, и о ее ребенке, и о ее работе. Уж информацию-то в его кругах получать умели.
* * *
Когда Лера умерла, у Виктора забрали воздух. Ему казалось, что уже нечего было забирать после стольких лет борьбы. Вокруг говорили, что самое тяжелое – наблюдать страдания близкого, но они бессовестно врали. Самое тяжелое пришло в тот день, когда Виктор понял, что ехать в больницу больше не к кому. И звонить врачам больше не о ком. И рассказывать об их с Петькой дне тоже некому. И Лерины босоножки, дорогие красивые итальянские, которые он купил ей с последнего фильма… Они теперь зачем? Зачем стоят в коридоре?
Дышать было нечем, просто нечего было вдыхать. Виктору казалось, его просто здесь забыли. Лера забыла забрать, или кто-то, кто забрал Леру, забыл прихватить и Виктора. Его тоже должны были посадить на поезд, они же семья, а его оставили тут, на перроне, как ребенка, стоящего в растерянности, утирающего сопли. Только никто его подбирать с перрона не собирался, кому он сдался.
Почему этот чертов дипломат не был более настойчивым?! Почему сразу не рассказал Лере про свою умершую от онкологии сестру, такие же синяки-предвестники на ее руках? Слишком деликатным решил быть, идиот. Мол, сообщил Лере о своих тревогах, а дальше ей решать, не хотел обидеть. Виктор часто прокручивал в памяти тот вечер после свидания – свой гнев, Лерину растерянность и печаль. После этой встречи поменялось многое, да только не то, что нужно. Вместо
