Плавучий мост. Журнал поэзии. №1/2020 - Коллектив авторов

И воин очутился в круге света,

От оскорбленной гордости багров.

Толпу советников раздвинул властно,

Назвал себя и крикнул громогласно:

50.

«Меня здесь обозвали беглецом,

Но посмотрите – вот я перед вами!

С тобой Оркан, с отъявленным лжецом,

Расправлюсь я мечом, а не словами!

Давно ли, к Смерти обратясь лицом,

Над переполненными кровью рвами

Один стоял я среди мертвых тел?

Кто смеет лгать, что я сбежать хотел!

51.

Мой царь, изменникам и сквернословцам

Язык я не колеблясь отсеку.

Торговцам верой, истиной торговцам

Висеть к закату на одном суку.

Со стаей волчьей не ужиться овцам,

С гадюкой не ужиться голубку,

С гяурами, – кричал султан вельможам, —

Мы Палестину поделить не сможем!»

52.

Так государевых пугал он слуг,

Мечом размахивая беспрестанно,

Визири деспота, столпясь вокруг,

Смотрели с удивленьем на султана.

Смотрел с почтеньем на царя сельджук

И рек: «Я у владыки Франкистана

Из рук победоносный вырву стяг,

Такое вспоможенье не пустяк!»

53.

Навстречу витязю по зале тронной

Идет тиран: «Мы спасены теперь!

Султан, ты мне поможешь с обороной,

От прошлых мы оправимся потерь!

Удвоив силы под одной короной,

Никею возвратим тебе, поверь!

Давай же расцелуемся, как братья!» —

И Сулеймана заключил в объятья!

(…)

57.

Меж тем в латинском стане все победней

Бил барабан – дикарь рассеян, смят!

Собратьев провожая в путь последний,

Бароны рядом с Готфридом скорбят.

Немедля после траурной обедни

Велит стратиг оповестить солдат,

Что послезавтра в город осажденный

Войдет он с армией непобежденной.

58.

Приметил Готфрид в рыцарском строю

Бойцов проверенных, видавших виды,

Сегодня отличившихся в бою,

Сбежавших накануне от Армиды.

(Один Танкред пропал в чужом краю,

Заманенный пособницей Киприды.)

Он их собрал перед штабным шатром

Поговорить с Пустынником Петром.

59.

«Поведайте о жизни в чуждом стане

И, главное, откройте, господа,

Как вышло, что в минуту испытаний

Сражаться возвратились вы сюда?» —

У большинства язык прилип к гортани,

Куда глаза им спрятать от стыда?

В конце концов британский принц

                               наследный

Петру ответил, от волненья бледный:

60.

«Нас не один десяток набралось

Безумцев, обойденных жеребьевкой.

Друг с другом не сговариваясь, врозь

Ушли мы той же ночью за плутовкой.

Ее посулы, лживые насквозь,

Не показались нам игрою ловкой:

То быстрым взглядом, то словцом не раз

Ей перессорить удавалось нас.

61.

Однажды мы пришли к равнине серой,

Где почва испокон веков мертва,

Где истребил Господь огнем и серой

Народ, грешивший против естества.

Убита раскаленной атмосферой,

Там на ветвях не шелестит листва.

Там, покорясь Природы безобразью,

Клокочет озеро кипящей мазью.

62.

Ничто не тонет в вареве густом,

Со дна всплывает человек, как рыба,

И на поверхности лежит пластом,

Там легче пробки каменная глыба.

Пришли мы к замку с подвесным мостом,

С порога ведьма крикнула: «Спасибо,

Что заглянули – вас давно я жду!» —

В роскошном оказались мы саду.

63.

Там в тишине под куполом лазурным

Благоуханный веял ветерок,

Журча под миртами, в раю мишурном

Бежал ручей с порога на порог,

Там стебли к мраморным склонялись

                                    урнам,

Покою отдаваясь в должный срок,

И птицы щебетали по карнизам,

Украшенным замысловатым фризом.

64.

У водоема пиршественный стол

Возник в траве неведомо откуда.

Не поскупился повар-хлебосол

На тонкие, изысканные блюда:

Все, чем гордятся океан и дол,

Облек в гастрономическое чудо!

Сто юных дев, ступая по ковру,

Гостям прислуживали на пиру.

65.

К злотворным яствам сладостной

                             приправой

Улыбка чернокнижницы была.

Гостей забвенной опоив отравой,

Колдунья поднялась из-за стола

И, растворившись в небе над дубравой,

Возникла вновь с подобием жезла.

Из складок платья фолиант достала

И что-то непонятно зашептала.

66.

Она читает – и меняюсь я!

От этой вкрадчивой абракадабры

Отныне под водой среда моя,

Теперь я рыба, а не воин храбрый.

Мне спину облекает чешуя,

Заместо щек, заместо шеи – жабры,

Поджались ноги, руки в грудь вросли,

Ныряю, чуждый жителям земли.

67.

Вокруг меня косяк искрится рыбий,

Снуют в воде товарищи мои,

Колдуньей превращенные в амфибий.

О прошлом брежу в полузабытьи.

В конце концов из океанской зыби,

Мы вышли, но уже без чешуи.

В ошеломленье поднялись на мели

И от речей злодейки онемели:

68.

«И трус мне подчинится, и герой,

Для каждого я подыщу обличье:

Один врастет корнями в дерн сырой,

Другому впору оперенье птичье;

Смирится третий с темною норой,

Хвосты нацепит волчьи и лисичьи.

Кого-то замурую я в скале,

Кого-то расплещу по всей земле.

69.

А на кого-то кандалы надену,

Щадя лишь тех, кто перейдет в ислам!

Вчерашнему отмстите суверену,

По христианским шествуя телам!» —

Так угрожала ведьма, но измену

Не предпочли герои кандалам.

Один Рамбальд на службу к чаровнице

Пошел из страха умереть в темнице.

70.

Так вышло, что Танкред в недобрый час

Забрел в тот замок за день до турнира.

В тюрьме томились мы, пока приказ

Не прибыл от дамасского эмира:

Он у колдуньи вытребовал нас

И в дар великому царю Каира

Велел в цепях отправить поскорей

В сопровожденье кучки дикарей.

71.

Через пустыню мы брели, не зная,

За что нас грозный фатум невзлюбил,

Как вдруг наш караван в песках Синая

Нагнал Ринальд и стражу перебил.

Потешилась рука его стальная,

Он нехристей жестоко изрубил.

Доспехи мы с покойников стянули —

Украденное мы себе вернули!

72.

Бертольда сын здесь каждому знаком,