Ничего особенного - Людмила Лыновская

Прошел еще месяц. До Татьяны Васильевны все же дошел слух, что дочь ее беременна. Женщина в тот же день примчалась к Вере и с порога накинулась на нее:

— Вера, что ты делаешь?! Зачем ты загоняешь себя в тупик? Кто мне говорил, что хочет быть независимой, успешной, свободной, жить для себя, для своего удовольствия?! Ты же красивая, образованная женщина! У тебя такие перспективы были и в карьере, и в личной жизни! Ты могла встретить достойного человека и образовать с ним крепкую семью. А что теперь? Мать одиночка? Да еще сразу с двумя детьми, одна из которых — дочь алкоголички?

Вера встала у мамы на пути, перегородив дорогу в комнату:

— Мама, зачем ты приехала? Уезжай, пожалуйста.

Татьяна Васильевна вдруг обмякла, прислонилась спиной к стене коридора, и зарыдала.

Вера молча стояла и смотрела на мать. Ее душа разрывалась от жалости к ней. Но она знала, что никому не позволит больше называть свою Катю дочерью алкоголички. Даже родной матери.

В дверь позвонили. Татьяна Васильевна обернулась и посторонилась. Вера подошла и открыла. Нонна Павловна с Катюшкой на руках вернулись с прогулки. Няня испуганно поздоровалась и прошла в комнату, закрыв за собой дверь.

— Ясно. Значит, у тебя все хорошо, — ревниво сказала мама Веры, мазнув по лицу дочери обиженным взглядом. — Я тебе не нужна. Ты лучше с чужими людьми будешь жить, чужих слушать, а мать тебе никто, не авторитет. Я даже не достойна, чтобы ты попросила помощи, так выходит?

— Я не хотела тебя нагружать, зная твое отрицательное отношение к удочерению Кати. Мне, мама, сейчас скандалы не нужны.

— А мне — нужны! — Татьяна Васильевна всплеснула руками, как будто никак не могла понять, почему дочь так относится к ней. — В кого ты такая? Я вроде бы всю жизнь тебе посвятила! А тебе плевать на меня! В отца пошла, наверное! Тоже бросаешь меня, гонишь!

— Мама, ты можешь приезжать, когда хочешь, только без выяснения отношений.

— Приезжай, мама, сиди и молчи, как немая. Держи все в себе? Так, по-твоему?

— Мама, прости, мне нужно Катюшку кормить, — Вера сделал движение к двери, показывая, что разговор окончен.

Татьяна Васильевна снова заплакала:

— Ладно, уйду, не гони! — вдруг сказала она, смягчившись. — Скажи хоть, кто в животе то? Мальчик или девочка?

— Сын, — улыбнулась Вера.

— Смеется еще, дурочка! — примирительно вымолвила Татьяна Васильевна, направляясь к выходу и добавила: — Внучок, значит. Если что-то надо помочь — звони! Не будь гордячкой!

Вера закрыла за мамой дверь и обессиленно опустилась на пуфик, стоящий рядом. — Слава Богу, сын, — сказала она, гладя свой живот, — кажется, бабушка тебя одобрила».

* * *

Остался последний месяц до родов. Вера, как обычно, пришла на прием к своему доктору Любовь Алексеевне.

Гинеколог выглядела уставшей и чем-то озабоченной. Даже привычно белоснежный халат был застегнут не на ту пуговицу.

— Верочка, у тебя и у ребеночка все хорошо, — твердо сказала она, осмотрев пациентку. — Остается четыре недели. Сейчас у тебя тридцать шесть недель, то есть чуть больше восьми месяцев. Не волнуйся, роды пройдут отлично. Я передам тебя лучшему гинекологу в нашем районе.

— А Вы? — испуганно спросила Вера. — У Вас что-то случилось?

— Да, — печально ответила доктор. — У моей мамы инсульт. Она живет в Воронеже. Я беру отпуск за свой счет и срочно лечу к ней. Возможно, придется там задержаться, поэтому я не смогу принять у тебя роды, прости.

— Я понимаю, — сочувственно протянула Вера. — Жаль, конечно. Мне с Вами было не так страшно.

— И теперь нечего бояться. У тебя здоровый малыш. И сама ты крепкая. Все будет хорошо.

— Надеюсь, — неуверенно сказала Вера. — Я желаю Вашей маме скорейшего выздоровления, а Вам терпения, и … спасибо за все. Я Вам очень благодарна, Любовь Алексеевна, что остановили меня от страшного поступка. Что мой сын теперь со мной. Это большое счастье. Скоро мы с ним увидимся.

— Непременно! — заверила Веру врач.

* * *

В этот солнечный день Вера с Катей гуляли в детском парке. Раскидистые ветви высоких деревьев бросали на землю длинные тени, которые былипохожи на щупальца осьминогов. Солнце пыталось пробиться сквозь густые кроны, но зеленые великаны надежно скрывали детвору от зноя.

В парке было шумно. Дети играли, мамы чинно беседовали между собой. Ребятки постарше крутились на лазалках, катались на всевозможных качелях. Малыши оккупировали маленькую горку, как заводные, съезжали с нее и залазали снова.

Вера сидела на скамейке и любовалась на свою дочку. Девочка играла на горке с другими детьми. Вера радовалась, что Катюшка ловкая и бойкая. Она, смело лезла в гущу детей, прорывалась вперед и, заливаясь от смеха, летела по горке вниз.

Вдруг Веру кто-то окликнул. Она повернула голову в сторону аллеи, ведущей от детской площадки к выходу из парка. Ей навстречу катилась, как колобок, Мария Викторовна Каримова. Женщины давно не виделись. Мария ушла в декрет на месяц раньше, чем Вера. Живот у Машки был большой, торчал вперед, как торпеда. Было понятно, что ей остались последние дни до родов.

— Вера, привет! — Машка подошла и села рядом, обмахиваясь веером.

— Здравствуй, Маша, — сказала Вера, ненадолго отведя взгляд от дочери. — Как самочувствие? Смотрю, большой у тебя живот. Тяжело, наверное? Сколько тебе осталось?

— Со дня на день рожать, — кряхтя, ответила Маша, усаживаясь поудобней, расставив ноги и, откинувшись на спинку скамейки. — Лежу на сохранении в одной частной клинике. Там лучшие врачи. Каримов устроил, — самодовольно напомнила она о своем высоком положении жены богатого бизнесмена. — Он так заботится обо мне! Каждый вечер дома. Забросил всех своих любовниц. Только со мной! Так сына ждет! Ляжет рядом, положит ухо на живот и разговаривает с ребенком. Такой потешный стал! Умора! Я так рада, что у нас будет сын! Все-таки без детей это не семья. Ты со мной согласна, Вера?

— Наверное, — сказала Вера, снова повернувшись на Катюшку.

— А то, что живот большой, — продолжила хвастаться Маша, — так это Каримов меня раскормил. Что не захочу, он из-под земли достанет. «Расти, — говорит, — богатыря. Мне здоровый наследник нужен». Ну, вот и раскормила сына, как слоненка. Не знаю, как рожу! Но, надеюсь, все будет хорошо. Если что, кесарево сделают. А тебе когда рожать?

— У меня тридцать шесть недель. Остался месяц. Мальчик шустрый, толкается, спешит на волю, — засмеялась Вера.

— Ты так и живешь одна? — с надеждой выпытать из Веры свежие новости, вкрадчиво спросила Маша.

— Почему одна? С Нонной Павловной, мамой и Катюшкой.

— Ну… это