Золотой тролль - Ярослав Маратович Васильев

– Спасибо, – просиял Бенуа. – Уверен, что согласится. Это самое лучшее, особенно если дело начнут вести из Бастони… – слова «у местной дирекции на прокуратуру Бастони и акционеров руки коротки» вслух не прозвучало, но оба их услышали.

Месье Бенуа дождался, пока Гийом всё-таки позавтракает, а дальше с улыбкой сказал:

– Коллега, я слышал, что дело Анн-Софи Симоно вам всучили?

Гийом непроизвольно скривился. Симоно была певичкой из оперетты Бастони. Законченная эгоистка с совершенно искажённым мироощущением собственного величия. Только дурное человечество почему-то высоты её личности не понимало, когда юный возраст прошёл, Анн-Софи уже не могла исполнять роль соблазнительных кокеток – пришлось уйти с пьедестала главной примадонны. А вместе с этим угас ручей поклонников и денег. Но она же – это солнце, а остальные даже на пыль не тянут, отсюда она должна жить, ни в чём себе не отказывая, и блистать? Вот и пришлось напрягаться. Неплохо поднаторев в создании нужного впечатления и разбираясь в антиквариате, Симоно ездила по округу, выманивала у людей антиквариат мошенническим путём, перепродавала его через знакомых в Бастони и искренне возмущалась, когда хозяева требовали вещь обратно. Да осмеливались ещё и жаловаться в полицию. К сожалению, Анн-Софи хватило ума обзавестись покровителем, который пускал на неё слюни ещё когда она пела в театре, но тогда и не надеялся на взаимность. Нет, она не просила любовника нарушать закон. Вместо этого мужик, искренне поверив в её невиновность и злую полицию, нанял ей хороших адвокатов. Ну а те, пользуясь благоволением судьи округа, который тоже был когда-то поклонником Анн-Софи, каждое дело, которое пытались довести до суда, возвращали на доследование, придираясь к формальным пустякам. И скопилось на Анн-Софи заявлений уже почти четыре десятка.

– Мне. И недавно добавился ещё один эпизод. Такой же глухой. Адвокаты упирают, что хозяин шкатулки якобы не так понял, бедная Симоно просто по незнанию немного ошиблась в договоре, и вообще это был не аванс, а полная сумма. Нам его опять завернут в суде.

– Ну а я вас обрадую. Нашёлся ещё один пострадавший. Но поскольку он был у кузена в гостях, то заявление подал по месту постоянного жительства, округ Реффювей. Там служит мой сокурсник, и у него всегда был отменный нюх. Он подал к нам официально запрос, нет ли каких-нибудь связанных с жалобой эпизодов уже на нашей территории, ведь Анн-Софи Симоно зарегистрирована во Флоране. И заодно неофициально со мной связался и попросил проследить. В общем, я вам помогу, составим ответ так, что вагонами к запросу все наши эпизоды уйдут в Реффювей. Тамошний окружной судья нашего на дух не переносит, поэтому рад будет насолить. Особенно когда узнает, как у нас на тормозах всё спускали. Ну а коллеги, я уверен, не откажутся записать на себя поимку мошенницы со стажем. Если вдобавок подать расчёт по рыночной стоимости столичных аукционных домов, там ущерба набежало уже на особо крупный размер. Нет, точно не откажутся.

– Спасибо.

К сожалению, нормального рабочего процесса не вышло, день и дальше шёл наперекосяк и не по графику. Гийом как раз с головой ушёл в подготовку материалов по певичке: дело несложное, но требующее сосредоточенности и дотошности. И тут открылась дверь, в комнату к следователям зашёл месье Тибо Тома из оперативного отдела. Обычно этот амбал совершенно не соизмерял силы, дверь толкал так, что ручка жалобно ударялась о стену, и приветствие чуть ли не кричал прямо с порога – аж стёкла дрожали. Сейчас он вошёл, осторожно приоткрыв дверь, и поздоровался негромким голосом:

– Всем доброго утра. Месье Лефевр, можно вас на минутку?

– Да, конечно, – Гийом сразу напрягся, вдоль позвоночника побежали нехорошие мурашки, предвещая неприятности.

– Тогда можно вас попросить пройти со мной?

– Сейчас.

Когда они вышли в коридор, месье Тома неожиданно остановился, вздохнул и всё также негромко сказал:

– Месье Лефевр, вы же вхожи в семью Дюран?

– Да.

Ледяные мурашки превратились в арктический ураганчик, захолодивший спину. Жюльетт оказалась девушкой умной, бойкой и очень приятной. Но главное – с удовольствием соглашалась составить компанию, и при этом в отличие от столичных девиц не рассматривала приглашение поесть в кафе или на природе мороженого вдвоём или в компании Иветт и Николь как приглашение на свидание с целью сразу же поймать перспективного жениха. С Жюльетт можно было просто общаться. Поэтому за лето они провели вдвоём не так уж мало вечеров и выходных, а чтобы не компрометировать девушку, и её родители не беспокоились, Жюльетт познакомила Гийома с семьёй.

С месье Дюраном-старшим они сошлись сразу, как и со старшим братом Жюльетт. Гийому всегда нравились такие люди, которые хотят добиться успеха и много работают, чтобы добиться успеха. Дед Жюльетт заложил основы семейного дела. Отец Жюльетт и его брат продолжили, открыв в Бастони весьма популярный филиал мастерской по пошиву одежды. Сейчас же Ульрих – старший брат Жюльетт – вместе с кузеном заканчивали строить целый швейный цех, в котором труд людей-портных будет совмещаться с передовыми достижениями магии и техники. Мадам Дюран была внешне похожа на дочь, но если Жюльетт была как весёлый ручей, то мать у неё характер имела спокойный и непоколебимый будто скала, казалось, её невозможно удивить или вывести из себя.

А вот младший брат Мишель был как огонь, вдобавок подростковый возраст шестнадцать лет, когда считаешь себя умным и взрослым. Мол, сто лет назад в его возрасте вообще уже женились. Отец младшего сына на это постоянно окорачивал. Дескать, сейчас не старинные времена, а просвещённые, и потому, когда с женой и Ульрихом уезжал в Бастонь, за главную оставлял Жюльет, а не «мужчину». И от этого в доме постоянно случались неприятности и ссоры. Во что этот балбес вляпался, чтобы доказать свою «взрослость»? Если месье Тома стоит угрюмый аж чернее ночи?

– Месье Тома, я так понимаю, это Мишель Дюран? Чего он учудил?

– Да уж... начудил, так можно сказать. Последние года полтора не давала нам житья шайка малолеток. Ядро состояло из пятерых четырнадцатилетних оболтусов, все из дурных или бедных многодетных семей. Младшим лет двенадцать. Весь город допекли. Всё время тащили, чего плохо лежит, ломали, хулиганили по мелочам. В основном по кварталам победнее и средней руки куролесили, иногда на фермах. Несколько раз портили сады в солидных кварталах.

– Мишель связался с этой шпаной? И попался?

– Я же говорю – намного хуже. Сколько они всем крови выпили, особенно участковому жандарму. Тот и увещевал мелких гадёнышей, и родителей допёк. А они или