Кощеев не убивать! - Александра Логинова
— Горжусь твоей проницательностью, — ухмыльнулся Сенька, отвинчивая микроскопический колпачок на конце шпильки. Мелькнуло острие золотой иглы. — Воткни его в землю — придет смерть, воткни в небо — придет жизнь.
— Ключ двух истоков? — я с благоговейным трепетом провела пальцем по кромке.
Каждый из высших имел в закромах небольшие запасцы из двух истоков. Мы с бабушкой хранили их в промышленных флягах, иные колдуны — в кувшинах, бутылках, бурдюках, бочках. Иметь под рукой живую и мертвую воду необходимо всегда: сварить зелье, суп или пару богатырей к обеду. Мама умывала живой водой младенчиков в периоды чумы, холеры и испанки, выгодно торгуя мертвой водой с подземным царством. Кощеи погрязли в работе, не успев лично набрать пару-тройку бочек про запас, а менее сильные колдуны не смеют трогать истоки.
Личный ключ, способный отворить исток по желанию колдуна, — роскошный подарок.
От шпильки шло мягкое тепло, разом отогнавшее дурные мысли, стоило ей украсить прическу. Ответный подарок привел царевича в ошеломление. Недоверие, почти скептицизм, сменились глубоким шоком и восхищением, стоило змею взять портал в руки. Меня осыпали ворохом благодарностей, от которых я на мгновение смутилась — слышать восторги того, кто сам смастерил ключ, привязав его к истокам, было приятно и неловко.
Быстро согрев родниковую водицу, я с удовольствием ополоснулась от пыли, переплела косу и растерлась горячим полотенцем. Эх, хорошо! До моря час пешего пути, а у меня как раз новый сарафан в шкафу прячется. Пусть глянет мир на красавицу Ягу, подивится ее образу новомодному, да вздрогнет от мощи древней, что таится в тонких девичьих ладошках…
— Сажик, — тьфу, хулиган. — Хватит диктовать мне мысли!
— А почему ты себя не хвалишь, мр-ра? — невозмутимо и ехидно раздалось в голове. — Чай забыла, что мозгоправ по радио говорил? Коли хотите встретить вторую половинку, извольте поднимать самооценку.
— Я после этих речей трижды ценник на доске объявлений поднимала! Куда еще-то?
— Мне кажется, ты как-то неправильно поняла фразу «супружница на час», — с сомнением протянул наставник, запрыгнув на окно баньки с внешней стороны.
— Чего это? — обиделась я. — Ты вспомни, что бабуля говорила: человеческие мужчины детей делают только с женами. И мама подтвердила.
— Помню, помню. Янине пришлось твоего отца до смерти поить в утро свадьбы, дабы не заметил он, что венчания не было. Время было такое, ни один мало-мальски годный добромолодец просто так на дочку не согласится, без свадьбы-то. А сейчас? Только свистни, и выстроятся в ряд, выбирай любого. Зачем усложнять?
— Я ничего не усложняю, — заупрямилась я, натягивая сарафан цвета багряной осени. — Сам посуди, зачем мне кто-то? Что если дочка от плохих генов будет недоразвитая? А так увидит приличный мужчина объявление, что не кто-то там, а целая жена предлагается, и позвонит. Обсудим дочку-то.
— От свадьбы как отмажешься?
— Придумаю что-нибудь. Скажу, что на белое аллергия и рот параличом свело, клятву дать не смогу.
Впрочем, есть у меня тайное подозрение в правоте Сажика. Больно мало нынче свадеб гуляют, гораздо меньше, чем дитенков рождается. Ленты Лады волнуются, колышутся, тускнеют — больно им, что разваливаются людские союзы, но того больнее, что не строятся вовсе. Если так дальше пойдет, то заговоры одной из сильнейших богинь потеряют свою силу.
Боги сильны не верой. Боги сильны делами.
— Что ж, матушка Макошь, надеюсь, до тебя очередь не дойдет, — кривое и треснутое зеркало на стене мигнуло рябым отражением.
— Ежели Макошь осерчает, не сдюжим, — бабушка бросила в самовар раскаленные угли, словно угадав мои мысли. — Придется жрицам жизни повинную платить.
Бог даст, не придется.
Таежная тропа до Черного моря легла быстро, без сюрпризов. Я бежала по лесу легко, растаптывая новые кроссовки и перепрыгивая через корни вековых деревьев. По пути попадались мавки и низенькие лесовички, уважительно кланявшиеся спешащей Яге. Мелькнула даже знакомая зеленая коса кикиморки — маленькой подопечной с факультета природовладения, а потому пришлось останавливаться. Свистнув, как заправский пират, я подозвала студенточку.
— Здрава будь, жрица, — поклонилась в пояс кикиморка.
— И тебе покоя, — кивнула ей. Это в академии мы все равны, а на вольных хлебах субординация жесткая. — Скажи, костюмы готовы?
— Работаем над этим, — замялась болотница. — Платье для барышень почти сладили, а вот с пистолетами туго. Волколаки полюбили пугать друг друга: кинут в один ствол свинец, а во второй — серебро, и делают ставки, кто в посмертие канет.
— Русская рулетка?
— Она самая, забери ее Чернобог, — девочка поежилась. — Уже два ствола разорвало от пороха, а они ведь де-ко-ра-тив-ны-е. Так нет же, стреляются…
— Введите правило — стреляться только на подмостках, — подумав, предложила я. — Захотят испытать удачу, пусть репетируют сцену дуэли. Победивший играет Онегина.
— Онегин вовсе отказывается стреляться.
— Почему?
— Пистолеты железные, а роль досталась Василю, бесу. Он раз когти обжег, два, на третий предложил забодать Ленского, да и Ольге копытом в лоб, чтобы не выеживалась.
— А Ольга?..
— Берегиня. Самую красивую выбирали, как по книжке. Копытом в лоб не захотела, обиделась и притопила Василя головой в графине. Уж на что графин малюсенький, а застрял там бес накрепко.
— И? — я подозрительно прищурилась, ожидая продолжения.
— Ну и подрались, — голос кикиморки резко приобрел виноватый оттенок. — Немножко.
— Ущерб?
— Три портьеры подрано, летняя беседка вдрызг, фасад дома картонный тоже… Цилиндр, опять же, на башку Василя по самые плечи натянули, одни рога из него торчат. Под шумок кто-то чучело коня из актового зала вынес и не признается.
— М-да, — вот и оставляй этих балбесов одних без пригляда.
— Мы сначала хотели козу вместо коня использовать, — пояснила студентка, неправильно растолковав мою задумчивость. — Кони, сами знаете, нечисть не жалуют. Но бес уперся, мол, не станет на козе ездить, у него и без того зоопсихологическая травма — каждый дурак норовит чертей да бесов с козлами сравнивать. А я люблю козляток, они миленькие.
— Суду все ясно. Декорации починить, берегине накапать пустырника, Василю скажите, что, если не перестанет строить из себя звезду первой величины, придет страшная Яга и съест.
— Его? — с благоговейным ужасом уточнила кикиморка.
— Нет, свиные уши, которые он под подушкой прячет.
— Откуда вы про это знаете? — вытаращилась на меня подопечная. — Бесы свои запасы пуще сокровищ хоронят.
— Работа у меня такая, — криво усмехнулась я.
Замерший сезон Приграничья пах по-особенному. Было в
