Я тебе изменил. Прости - Инна Инфинити

Она совсем ребенок. Глаза большие и наивные, еще ни разу не пролившие слезу из-за несчастной любви. И мне очень не хочется становиться причиной ее первых девичьих слез. Я ну никак не могу ответить Майе взаимностью. Во-первых, мне куда интереснее ее мама. Во-вторых, пятнадцатилетние девочки не в моем вкусе.

Поэтому я чувствую себя в настоящей засаде. Я не могу прямым текстом сказать Майе, что она зря таскается в офис под видом заинтересованностью обучением в США. Не хочется обижать и ранить ее. Но и ответить Майе взаимностью я, само собой, тоже не могу. Поэтому приходится прикидываться, будто я ничего не понимаю. Мне играет на руку, что Майя очень стесняется, а потому не будет открыто заявлять мне о своих чувствах. Значит, у меня есть возможность прикидываться дурачком дальше. Но все равно ситуация с Майей давит на меня. Я чувствую, что должен рассказать Вере, но в то же время не знаю, как это сделать. Вера только начала приходить в себя после развода. Если я скажу ей, что Майя влюблена в меня, это убьет ее. Дочь — самый важный человек для Веры. А мне не столь жалко терять Веру как любовницу, сколько жалко потерять ее как друга. Поэтому я не придумываю ничего лучше, чем молчать, в тайне надеясь, что все как-то само собой разрешится.

— Какие планы на субботу? — спрашивает Вера, делая глоток прохладного коктейля.

Сегодня у всех был тяжелый день в офисе. Вера допоздна переделывала договор для новых клиентов, а я решал свои задачи. В половине девятого мы выползли из офиса и сели в соседнее кафе. Ужинаем и пьем коктейли просто как коллеги, не прикасаясь друг к другу, потому что шансы встретить сотрудников компании близки к ста процентам.

В самом факте совместного времяпровождения в этом кафе нет ничего странного. Весь наш офис ходит сюда обедать и за кофе, а по вечерам пятницы выпивать и отдыхать. Коллеги садятся за один столик и болтают. Так что если прямо сейчас в кафе кто-нибудь зайдет, да хоть сам Давид, то мы с Верой не будем выглядеть подозрительно. Однако в девять вечера никого из сотрудников компании, кроме нас с Верой, в кафе нет. Тем лучше. Но все же мы никак не касаемся друг друга, а просто разговариваем.

— Хотел поехать в детский мир и купить дочке подарки. У нее скоро день рождения.

Вера удивленно выгибает бровь.

— Ого! Ей четыре исполнится?

— Да, четыре.

— Ты поедешь на ее день рождения?

— В Америку? — я не сразу понимаю вопрос Веры. Она задала его так, будто поехать на день рождения Эшли — это все равно, что сходить в магазин за хлебом за углом.

— Ну да, она же там.

— Нет, — качаю головой. Не знаю, удалось ли мне скрыть горечь в собственном голосе.

— Почему?

Нет, она, видимо, на полном серьезе думает, будто поехать в США — это все равно, что завернуть за угол.

— Потому что я работаю... и вообще.

— Что вообще? — Вера доедает последний кусок пиццы.

Она сама невозмутимость. Я смотрю в свою тарелку с пастой и не знаю, что ответить дальше.

Да, наверное, для меня поехать в США не так уж и сложно. Сложнее, чем завернуть за угол, но не сложнее, чем съездить на выходные в Подмосковье. Виза у меня есть, деньги есть, с работы отпустят. Я хоть прямо сейчас могу купить билет на самолет и отправиться в аэропорт. Все упирается в Рэйчел. Она не хочет, чтобы я приезжал. Прямым текстом не говорит, конечно, но я знаю, что не хочет. Она как будто совсем вычеркнула меня из своей жизни. Говорит со мной только о ребенке, на мои вопросы про нее саму не отвечает.

Я понимаю: я виноват. Я просто взял и уехал, потому что мне так захотелось. Ее с собой не взял. Она и не просилась, но я мог бы хотя бы предложить. Вообще, наш разлад начался намного раньше, чем я решил уехать в Россию. Наш разлад начался, когда Рэйчел забеременела, а я не предложил пожениться. На ее скромный вопрос, будем ли мы оформлять отношения, чтобы ребенок родился в браке, я ответил, что нет. Я увидел, как в ее глазах в тот миг что-то сломалось. Это была надежда. Она не подала виду, но именно тот момент и стал началом нашего конца. Потом были трудности с новорожденным ребенком, полное отсутствие помощи, сотни бессонных ночей, нервные срывы из-за недосыпов и хронической усталости... Все это медленно нас убивало. А потом я просто взял и уехал, оставив Рэйчел совсем одну.

Вера со мной не церемонится, задает вопросы в лоб. И она спрашивала: «Почему ты не женился на любимой девушке, когда она забеременела?». Я часто задаю себе тот же вопрос. Первый быстрый ответ — не хотел. Но сам-то я понимаю, что все намного глубже.

— Ладно, не хочешь — не говори, — обиженный голос Веры заставляет меня вынырнуть из размышлений.

— Пройдешься со мной по детскому миру в субботу?

— С удовольствием. Майя уезжает на выходные на дачу к Давиду, я буду одна в городе.

Дверь кафе открывается, заходит наша бухгалтер. А она-то чего так поздно? Увидев ее, Вера машет рукой, приглашая сесть за наш столик. Анжела подходит к нам и отодвигает стул. Она измождена, под глазами черные круги. Прям как у нас с Рэйчел, когда родилась Эшли.

— Это ужас какой-то, Марина ушла в отпуск, мы с Лизой зашиваемся. Я еще взяла работу на дом, — демонстрирует нам пакет, полный документов. — А вы чего тут так поздно?

Анжела плюхается на стул и берет в руки меню.

— У нас новые капризные клиенты, я переделывала под них договор, — поясняет Вера.

— А у меня свои сложности с кодом.

— Ой, я эти ваши коды не понимаю, — Анжела машет на меня рукой.

Ей даже не приходит в голову, что мы с Верой любовники. Кстати, в компании никто не знает, что Вера и Давид развелись. Публичного объявления не было, а что кольца носить перестали, кажется, никто и не заметил.

Глава 38. Подарки

Тимур

— Зачем ты набрал одежды ее размера? Детям надо покупать на вырост, — Вера выхватывает у меня из рук корзину с одеждой для Эшли и возвращает