Крысолов - Мара Вересень

– Когда прекратятся авансы? – спрашивала она.

– Когда я захочу большего. Или ты мне наскучишь.

С последней встречи прошло больше двух недель. Терин действительно решила, что наскучила, а инквизитор наконец нашел новую забаву, и тут вдруг домашнее имя.

Второй этап расплаты заставил Терин вскрикивать и впиваться ногтями в спину мучителя, решившего, что грубостей довольно, и доведшего ее медленными чувственными ласками почти до изнеможения. Кажется, она даже пару раз назвала его Тан.

Она еще вздрагивала, когда Арен-Хол поднялся и ушел в ванную, не потрудившись прихватить одежду. Вернулся довольно быстро, дал на себя посмотреть и принялся одеваться.

Выражение самодовольства на красивом лице вызвало раздражение и отвращение. Терин подобрала белье и тоже ушла в ванную, думая о том, что купит новый матрас прямо сегодня.

Шум воды надежно глушил звуки. Она была уверена, что к тому времени, как закончит, Арен-Хол уже уйдет, всегда уходил, но нет.

– Ты еще здесь, – не сдержав удивления сказала Терин, но не стала отказываться, когда Арен-Хол, налюбовавшись, как она надевает нижнюю рубашку, юбку, чулки и туфли, подошел и потянулся помочь застегнуть платье. – Купил квартиру. Назвал мне свое домашнее имя. В чем дело? Тебе хочется большего… Тан?

– Возможно. Я еще не решил окончательно. Кое-чего не хватает.

– Чего же?

– Небольшой детали.

Долгий взгляд, согнутый указательный палец, приподнявший ее подбородок чуть выше и быстрый поцелуй. Касание.

– До встречи.

Шаги стихли, закрылась входная дверь, а Терин так и замерла, прижав кончиками пальцев уголок рта, куда пришелся поцелуй. Было зябко, словно она долго стояла на сквозняке. Было… страшно. Пожалуй, так же страшно, как в тот жуткий день, когда мальчик с флейтой и волшебными, полными света глазами превратился в…

Арен-Хол никогда прежде не прощался и уж тем более не целовал.

Восстановить душевное равновесие помогли время, покупка нового матраса, переезд, работа, возня и обустройство на новом месте, первые любопытствующие и приятельницы, можно сказать, почти подруги с курсов в Академии, с которыми она вместе работала.

Смены совпали у всех троих, чего не случалось уже давненько. Решено было прогуляться, посидеть в кофейне и потом вместе отправиться на работу.

Обсудили все, начиная с модных в этом сезоне платьев и шляпок, до расплодившихся, обнаглевших крыс и таинственных смертей в подворотнях.

– Можно подумать, раньше ничего такого не было, – поджимала губы зеленоглазая Симтен. – Было. Только никто не знал. Зато теперь по репортеру в каждой щели, и чуть что, на весь Нодлут трубят. Какой выпуск ни возьми, в каждом по десятку преступлений века, а рядом как доблестный надзор и благостная длань нас всех от беды стережет. Особенно некоторых, особенно тщательно стерегут. – Симтен сделала бровями в сторону Терин и рассмеялась.

Кудрявая светловолосая Тельма радостно поддержала и добавила, как жаль, что о таких подвигах симпатичных инквизиторов в газетах не пишут, а еще больше жаль, что живых портретов не делают. Только в воскресных тиражах, в ограниченном количестве и весьма избирательно.

– Говорят владелец “Светского сплетника” почти все имущество заложил, чтобы купить у дома Фалмари разрешение на использование магфото в газете, – таинственным голосом добавила Тельма. – Семейке Райтон счастье, а держателю “Нодлутских вестей” отказали.

– Угу, не так договаривались, – тут же отозвалась Симтен. – Самый частый портрет в “Сплетнике” – портрет главы Фалмареля или его наследника. Терин, ты как, все еще мечтаешь о манерных остроухих блондинчиках или решила, что твой темноглазый синиц в инквизиторской мантии с тугим кошельком и связями надежнее и успокоилась?

Шутка про блондинов была свежая. Кто-то из посетителей забыл в приемном газету, а Терин несколько минут, как завороженная, смотрела на магфото Хаэльвиена танэ Фалмари, потому что его лицо вдруг показалось знакомым, хотя видеть его живьем Терин ни разу не видела. Слышала только, когда он приходил к ирье Богор. Подруги этих тонкостей не знали и подтрунивали при каждом удобном случае.

Редкие же визиты Арен-Хола были интерпретированы в целом верно. Факт покровительства оспаривать было бессмысленно. То, на что у подруг уходили недели, Терин получала в считанные дни, хотя никогда ни словом не обмолвилась Арен-Холу напрямую, что нуждается в протекции после того, как он помог ей попасть на курсы в Академию.

Единственный раз, и то вряд ли это можно было счесть просьбой, она при нем сожалела, что после курсов и практики будет сложно привыкать к новой работе в окружении совсем незнакомых людей. Не прошло и нескольких дней, как обе приятельницы получили приглашение в тот же дом исцеления, куда приняли Терин. Она предпочла умолчать. Но более прозорливая Симтен, скорее всего, догадывалась.

– Если блондинчик будет хотя бы вполовину так же хорош, как танэ Фалмари, я согласна пристально рассмотреть предложение, – подыграла подружкам Терин.

– Тогда допиваем и пойдем погуляем на Звонца, – едва не подпрыгивая на месте воскликнула Тельма.

– Что там хорошего, кроме пекарни на углу? – полюбопытствовала Терин.

– Блондинчик, – блестя глазами захихикала Тельма. – Очаровашка подмастерье артефактора, недавно переехавшего из Корре.

– Ну началось, – вздохнула Симтен. – Поверь, тебе лучше согласиться, тогда обойдется без нытья и трагедий.

На протяжении всей прогулки Терин чувствовала себя очень глупо. Вдобавок ей было жарко, пришлось остановиться и расстегнуть пальто, опрометчиво надетое поверх плотного служебного платья.

Тельма заливисто хохотала над шуткой Симтен, сказанной нарочито безразличным тоном. Галдели и бранились рабочие, шумно собирающие бортик для будущего фонтана. Из-за гомона Терин не сразу поняла, что хочет от нее подбежавший и схвативший за руку приятный господин средних лет, но зачем-то пошла с ним, когда он потащил ее как раз в ту самую лавку, мимо которой надлежало настойчиво гулять, чтобы полюбоваться на красавчика-подмастерье.

– Сюда проходите, веда, простите, что набросился прямо на улице, – торопливо говорил господин, настойчиво увлекая к комнате за прилавком, – запаниковал, с ним никогда ничего подобного не случалось, а тут вдруг…

Затем дверь распахнулась, а сердце зашлось.

Она села, чтобы самой не упасть. Смотреть было страшно, но взгляд отвести страшнее стократ, потому что напротив – испуганные, изумленные, самые прекрасные в мире темные глаза, полные тающих и вновь вспыхивающих звездных искр.

2

– Еринка…

– Терин, теперь меня так зовут, а…

– Вендариен, мое имя Вендариен. Вейн.

– Вейн… Я… Я тогда…

Ее голос прерывался, как и дыхание, будто