Развод в 45. Я тебя не прощаю - Александра Салиева

– А может ты и прав, – решаю смягчить обстановку, едва машина трогается с места. – Не так уж эта квартира мне и нужна.

– В самом деле? – заметно оживляется друг.

– Ага, – подтверждаю кивком. – Если отремонтировать дом на ферме, я могу жить там. Так намного удобнее будет. И в итоге даже менее затратно. На дорогу тратиться больше не придется лишний раз, например. А квартиры тоже в любом случае надо ремонтировать.

– Там его снести проще и новый построить, чем отремонтировать, чтоб условия были нормальные, – отзывается он опять мрачно.

– Это для тебя. А я не такая привереда. Да и что может быть лучше свежего воздуха круглый год?

– А как же обещанные тобой для меня завтраки, обеды и ужины? – ехидничает друг.

– Никто не мешает тебе жить вместе со мной за городом, – отвечаю не менее ехидно.

Мужчина окидывает меня заинтересованным взглядом.

– Это предложение?

– Ну раз я обещала, – улыбаюсь ему.

Гром тоже улыбается. Но ответить не успевает. В сумочке звонит мой телефон.

– Прошу прощения, я должна ответить. Сын звонит, – произношу для друга и его неожиданно притихшей сестре.

Жму кнопку принятия вызова и с улыбкой здороваюсь с Тимуром.

– Мам, у меня мало времени. Так что запоминай. Завтра в полдень тебе нужно будет подъехать в ресторан «Есения» к полудню. Я поговорил с отцом Сани, его друг-адвокат согласен взяться за твоё дело. Даже обещает скидку предоставить на услуги. И плату возьмёт по окончанию процесса, после того, как отсудите всё причитающее тебе. По результату, короче. Без всяких авансов.

Новость неожиданная и очень приятная.

– Ох, спасибо, Тимур. Я обязательно приду.

– Ну, всё тогда, я пойду дальше работать. Телефон адвоката пришлю в телегу.

Как звонит внезапно, так и отключается. Но это и не важно. Главное, что скоро я не только разведусь со своим неверным мужем, но и заберу у него всё, что причитается мне, сполна.

Глава 16

Меньше чем через минуту на телефон приходит сообщение с точным адресом и временем встречи, и я невольно улыбаюсь, ставя ему сердечко в подтверждение, что информацию получила и приняла к сведению.

– Что такого тебе сказал твой сын, что ты теперь такая радостная? – уточняет Гром.

А я и правда радуюсь. Где-то в глубине ещё печёт от разочарования и горечи, но их перебивает воодушевление от того, что совсем скоро меня не только ничего не будет связывать с Григорием Судаковым, но и получится заставить его заплатить за содеянное.

– Он сказал, что нашёл адвоката, и даже договорился о встрече с ним. И тот, вроде как, согласен на оплату только после окончания процесса, ещё и скидку обещал сделать, – оборачиваюсь к Грому, одаривая его новой улыбкой.

– Быстро Тимур управился, – хмыкает друг.

Вот тут градус моего веселья заметно убавляется.

– Думаю, он так успокаивает себя, через помощь мне, – вздыхаю грустно.

Сам-то сделать отцу ничего особо не может…

Рожу уже набил, а толку? Случившееся это всё равно не изменит.

– Ещё бы, – поддакивает Майя.

А вот её брат не согласен.

– Вряд ли Тимуру нужен какой-то особый повод, чтобы помочь собственной матери, – усмехается.

Не спорю. Тимур у меня и правда замечательный. Иногда я и сама удивляюсь тому, насколько он чуткий и отзывчивый, совершенно непохожий на Григория по характеру. Словно не его сын. Не будь я в себе уверена, то обязательно призадумалась о таком полнее. А так… Жаль. Очень жаль, что я такая правильная. Да и внешностью Тимур пошёл в своего отца, не позволяя обмануться тем, чей именно он ребёнок.

– Слушай, Лид, а почему ты не сделаешь проще и не перепишешь свою часть на Тимура? Пусть бы он себе сам развлекался с папаней, – вставляет Майя.

Да, с одной стороны, это и правда было бы проще. У Тимура и образование как раз подходящее. Если бы не одно «но». Которое поясняет за меня уже Гром.

– Это не совсем законно, – комментирует он, сворачивая на очередном перекрёстке направо. – То есть законно. Но легко оспорить. Потому что нет согласия второго супруга. Если он это докажет, то все сделки аннулируют. Зря только возиться будут. Срок исковой давности – три года.

– Так в том и смысл – возиться друг с другом, – не соглашается с ним Майя. – Если Гришка им все нервы вытрепал, почему бы и твоему крестнику не поступить точно так же? – усмехается коварно.

– У его крестника и без того теперь хлопот хватает, – отзываюсь уже я. – Пусть сперва с невестой своей разберётся, – потираю лоб двумя пальцами.

– А чего с ней разбираться? Пусть идёт к своему любовничку на хрен, а Тимурка и лучше себе найдёт девушку.

Вздыхаю. И молчу. Но не Гром.

– А если анализ ДНК покажет, что это его ребёнок? Ты представляешь, каково потом ему будет, если такое реально случится? – хмурится он. – Думай, что говоришь, – заканчивает мрачно.

Майя кривится, но не спорит.

– К тому же, мы не знаем точно, спали ли они. Может, Гриша реально принудил её.

Да, я до сих пор очень хочу верить в лучшее. Не потому, что такая наивная. Я просто очень хочу счастья своему ребёнку.

– Или вообще ничего настолько радикального не было, – добавляет снова Андрей.

– И это тоже, – киваю. – Ладно, давайте о чём-нибудь другом. Я сыну обещала не лезть в это дело, а если продолжим, накручу себя и отправлюсь с Диной беседовать. И тогда Тимур точно на меня обидится и разозлится.

– Какая ты послушная и понимающая мама, оказывается, – закатывает глаза младшая Громова.

– Ему не десять лет, чтобы Лида принимала решения за него. Взрослый парень и со своими проблемами тоже сам способен разобраться, – встаёт на мою защиту её брат.

И я вновь улыбаюсь. Особенно, когда Майя принимается бурчать о том, что о ней он так не печётся и не заступается перед другими, как обо мне.

– У тебя для этого муж есть, – нисколечко не проникается тот её обиженным ворчанием.

– Уйду я от вас, – продолжает обижаться девушка.

– Конечно уйдёшь, мы почти приехали, – добродушно ухмыляется Гром, в очередной раз сворачивая направо.

Я всё-таки смеюсь. Так натурально недовольно пыхтит Майя. А вскоре Гром действительно останавливается у её подъезда.

– И даже выйти не поможет никогда, – не прекращает она и тогда возмущаться, самостоятельно выбираясь на улицу.

Мы провожаем её улыбками, и только когда Гром вновь трогается с места, я запоздало понимаю, что мы остаёмся наедине. Впервые с момента нашего общего пробуждения.

Ох…

Друг выезжает со двора, вклинивается в поток других автомобилей,