Хроники Короны. Восстание - Владислав Горревой

Дом выглядел чуть хуже остальных: слабоватые, скрипучие ступени на крыльце, кривоватая деревянная крыша, незаметные трещины на старых брёвнах, готовых развалиться в любой момент. Однако, могу вас заверить, от него словно веяло душевной теплотой и заботой, какую встретить в крупных городах по типу Горрева или Мейна практически невозможно.

Неподалёку раздался детский смех, предположительно, девчачий. Рядом с местом жительства Ронны на мерзлой земле в маленьких и полурваных меховиках расположились два милых с виду ребёнка, определенно играющих в “Вилы, глаз, воришка, лупа”, старую игру, цель которой – наугад показать верную опцию. Например, вилы били в глаз, а глаз тем временем ловил воришку, как и лупа, но если воришка появлялся после победы его хозяина, он мог украсть лупу и вилы, а также ударить в глаз. С виду простолюдинская игра, не требующая внимания окружающих. Скучное и не-сложно-заметить-что-однообразное времяпрепровождение. Как и внешность детей, ведь те выглядели идентично, словно вылитые из единственной на целый завод фабричной формы – серые волосы, сплетённые в две глупые косички и бледное лицо.

— Здаров, детяти! — приветливо гавкнул Хендрикс, на что услышал “привет, Хен”. — Это Франц и Испа, — представил мужчина детей. — Брат и сестра, соседи мои из четвёртого дома. Наверняка сидят здесь, потому что ждут от Ронны кой-нибудь вкуснятину. Правильно же говорю, а?

— Конечно, дядя Хен, — отозвались девчонки, не отрываясь от игры.

— А ну собирайтесь и по домам, живо. А то матери доложу, что по деревне шляетесь да выпрашиваете еду. Что вам, не готовят разве?

— Не надо, дядя Хен! — взмолились они одновременно и тут же поднялись.

Двоица поздновато поздоровалась с троицей незнакомцев и удалилась с хихиканьем, дабы наверняка разносить новость по поселению. Хендрик поднялся к входу по в какой-то степени сгнившим ступеням и громко постучал в дверь, после чего без спроса приоткрыл её и произнёс.

— Хэй, Ронна! Ронна, у тебя сегодня снова долгожданные посетители. Думаю, денег у них нет, кто их вообще берёт с собой в путешествия? Мало ли что, вдруг нападут разбойники.

— Пусть заходят, — послышался приятный и мягкий женский голос изнутри. — Скоро обед варить собираюсь, так что гости вовремя подоспели.

— Там у них вышла небольшая заминка, в Всезасасывающее Болото попали. Чуть не утонули! Намокли, как псины после грозового ливня!

— Так как же они выбрались? — донеслось так же из помещения.

— Дык, я спас, само собой. Правда, тоже промок до нитки.

— Ты не замёрз, Хендрикс? А то заходи, если что.

— Воздержусь, — усмехнулся мужчина. — А вот эти пусть заходят. У меня родина четырёхстенная имеется. Так что вот так, проходите и не стесняйтесь.

Лесоруб показал ребятам пальцы вверх, тем самым призывая их зайти, забрал шубу, укрывающую Томаса и Джима, передал парням мокрые пальто, а сам после того, как троица медленно погрузилась в неизвестность, помахал лапищей и затворил за ними.

— Ну, здравствуйте, люди добрые.

В отделенном от окружающего мира помещении с двумя небольшими треснутыми окнами горела лишь одна огромная свеча. И горела она, по-видимому, довольно долгое время. Прогретый воздух окружил юных путешественников, продрогших на морозе, и заключил в объятья. За столом, расположившимся напротив входа, расположилась истинная деревенская домохозяйка, которую без проблем можно было назвать красавицей и обойтись без услуг Мадам Ба-Суд. То есть не прогадать. Она являлась дамой на вид двадцати-тридцати лет с русо-седыми волосами, собранными в косу, с прямым миниатюрным носом и небольшой родинкой на правой щеке. На ней был надет блистательный сарафан до колен. На ногах обуви не оказалось.

— Здравствуйте, — посмотрела на неё Лорсан. — Как ваша жизнь, как самочувствие, как хозяйство?

— Не жалуюсь, — ответила хозяйка, поудобнее усевшись на лавку. — Что ж, садитесь путники.

Ребята уселись на другую лавку напротив неё. Томас с товарищем тëрли руки, старались согреться, а Лорсан изучала Ронну и с интересом рассматривала простонародный интерьер. Женщина с неподдельным любопытством поглядывала на пришедших своими глубокими зелёными глазами.

— Вижу, скучно вам, поэтому можно сыгрануть в картишки, — ни с того ни с сего предложила она. — Давненько уже не колоду не разминала да и не с кем. Тихо у нас в “Запутанных путях”, размеренно. Жители убывают с каждым периодом. Кто переедет в пригороды, кто в города, кого медведь загрызëт.

— Ой, нет, — испугалась Лорсан, расслышав что-то, напоминающее слово “колода” и “раскладывать”. — Мы не играем в азартные игры.

Ни для кого в Короне (почти, как оказалось) не было секретом, что игра в карты полностью запрещена и занесена в список под названием “Наиболее запрещённые, омерзительные, отвратительные, опакостительные пакостные пакости, запрещённые законом и карающиеся либо смертной казнью, либо гниением в королевском подвале до самой смерти”.

— Очень плохо, — разочарованно протянула Ронна. — А я вот обожаю раскладывать картишки, вот даже обзавелась везучей колодой и любимой картой. Кстати, мне их привёз мой спутник сердца. Местные кличут его Микой, а для домашних – Мики. Он лесоруб, как и Господин Хендрикс, но намного талантливей.

Тут домохозяйка вытащила из нагрудного кармана запретную колоду, вытащила из неё карту и показала гостям.

— Вот эта мне нравится больше всего, — заявила женщина, указывая на неё. — Я зову её Неизвестная, а так-то вы легко сможете понять, к какой масти она относится, не мелкие вроде. Вот гляжу на вас и удивляюсь, как вы ещё не обручены? Смотрю – колец нет. В мои дни в вашем возрасте давным-давно женились или выходили замуж. Да и бывало не по любви, а ради имущества, например, матушка моя.

Конечно же, ребята не поняли масть карты по двум причинам. Во-первых, карта была то ли сильно заляпана, то ли измазана золой, а во-вторых, юные путешественники следовали законам и не разбирались в том, что связано с запретным делом. Единственное, что они разглядели – чёрный цвет.

— Не догадаетесь наверняка, — недовольно пробубнила Ронна. — Дама Червей – властная, богатая и влиятельная госпожа, которая научилась добиваться целей благодаря верным слугам и излишней хитрости. Так, — всколыхнулась женщина. — Я же собиралась приготовить наивкуснейший обед.

— Но ведь ещё семь утра, — заметил Джим, глядя на старинные часы, что висели на стене.

— Ну да, самое время, — не