НедоСказанная Аксиома или Житие не святого, но Духовного - Леонид Духовный
Отчего меня, как пойманного ежа, непреодолимо тянет вернуться «в природную среду обитания»? Ведь природа — она далеко не всегда дружелюбна и даже небезопасна, если хотите… Может, из-за безграничности естества или щемящей непредсказуемости этой самой стихии, всерьёз формирующей любого рода искателей, «флибустьеров и авантюристов, братьев по крови горячей и густой»?.. Возможно... И тем интересней будет возвратиться в 1976 год.
Киев. Владимирская улица. Напротив Золотоворотского садика — эффектное восьмиэтажное здания в стиле ренессанс. Во дворе, в глубине его П-образного колодца — уютный флигель, где расположился Дом Учёных Академии Наук УССР.
Так вот, в подвале восточного крыла «П-образницы» квартировал Клуб Туристов того же учреждения, куда с 1973 года и прилепился былинный, наш КСП «Костёр». Через три года, в 1976-м, мы уже были закалённой командой.
Ни один «бур», даже с винтом, Конторы Глубокого Бурения «разбурить» нас не смог. «Танковый» наезд Горкома ЛКСМУ «с внедрённым членом» Вячеславом Мухиным проскочил мимо цели. Блестяще спланированное разобщение Клуба с треском провалилось. Ни создание марионеточного альтернативного КСП «Арсенал» с мощной финансовой господдержкой, ни полное перекрытие нашего аудиторного «кислорода», ни модный тогда приемчик «возглавить, чтобы обезглавить» — желаемых результатов не принесли.
Нас «вычищали» с одного места, мы перебирались в другое. Скажем, из Федерации Туризма — в общежитие аспирантов, из Клуба Слепых (ну, не глухих же) на Подоле — в ЖЭК Академгородка, из ДК ТЭЦ на Жилянской — в ДК Дарницкого ВРЗ и т. п...
Ну, а когда «стражи ревкомморали» применяли «ковровое накрытие», мы «партизанили» в сказочных пригородных лесах. Районы Клавдиево и Макийчуково, Спартака и Кончи-Заспы, Ворзеля (1-й – 3-й ручьи) и Малютинки (124 и 136 квадраты), романтичной Снетынки (берёзовая роща или высокий берег) и легендарной Боярки (дальние озера или заболотный холм, нареченный «подводной лодкой»), плёсы Киевского моря и рощи Броваров — вот далеко не исчерпывающий список наших «островов свободы». Игорь Семененко, мой добрый друг и соратник, когда я уже жил в Калифорнии, убеждал: «Запомните, мужики: Духовный говорил, что, пока жив туризм, авторская песня неубиенная»! Честно признаться, я не помню, что говорил, но, что я так думал, — это уж точно.
Но всё-таки кой-чего «инквизиторы» добились — поездки на дальние иногородние фестивали без поддержки официоза стали для нас весьма проблематичны. Особенно на Грушинский многотысячник, ещё тогда располагавшийся на полях излучины Волги, близ Куйбышева. И дело даже не в деньгах (хотя сие для тощего семейного бюджета — не подарок), а во времени: необходимы были хотя бы три рабочих дня. Но кто тебя отпустит без спецписьма от «руководящей и вдохновлящей»?! Даже за свой счёт — ни-ни! Но мы сдавали кровь (1 отгул), сверхнормы «дружинили» (3 отгула), трудились сверхурочно на авральных проектах, брали работу на дом! Да что тут говорить — мы были палочками-выручалочками для наших затурканных начальников. И они, повздыхав и поохав, оформляли нам трёхдневные отпуска.
И вот «фестивальная» команда «Костра» собрана. В ней нет ни одного известного имени, ни одного лауреата (я — не в счёт): бардовская же элита Киева, как говорил незабвенный турецкоподданный, «пошло соблазнилась… под честное пионерское», на халявные блага от кутюр, пардон, от КСМУ и покорно поехала официально задокументированной горделегацией. Эх, коллеги, мои дорогие, вы быстро убедились, что халява для барда — самое дорогое удовольствие. «Союз поэзии и конвоя», как едко заметил Сирано де Бержарак, губителен для первой. «Охрана» ведь требует «партийного мышления»: мысль влево, мысль вправо — крамола! К чести вашей, почувствовав, ощутив западню, вы, в большинстве своём, вернулись в родные пенаты. И никто из костровцев, жестоко преследовавшихся за вольности, никогда не упрекнул и не держал зла на вас за коллаборационизм.
Но вернёмся к Грушинке. Наша команда целиком состояла из представителей «природной среды обитания» — альпинистов, туристов горных, пеших, водных (водочных, как мы в шутку их называли). К своим песням они относились, я бы сказал, легковесно. Не записывали их, а так, — держали в памяти (хотя там были просто гениальные, народные — скажем, «Вальс в ритме дождя»!), считая дело сие вторичным. Вот восхождения, сплавы, походы — серьёзно. Ну, ещё, безусловно, — «кормящая профессия», где наши разработки внедрялись, обзорные статьи, исследования, аналитические рефераты издавались то спецтиражами, то публиковались в соответствующей периодике, а песни, что песни — так, отдушина! Эх, товарищи-бродяги, оглянитесь, — все ваши труды забыты! А песни ваши поют и сегодня!
...Но вперёд, т. е. назад, в 1976-й… Попытаюсь вспомнить пофамильно «команду молодости нашей». Итак: Виктор Зайцев, Валерий Коронин, Нина Ромащенко, Пётр Калита, Константин Жураковский, Семен Кац, я. Может кого-то и не вспомнил, может, кого-то нароком забыл. Уж, простите душевно, — столько унесла и стольких занесла Река Времени.
И вот ещё... Нам всё-таки удалось выцыганить «путёвку» в Городском клубе туристов, где «на троне» восседал прожжённый «снежный барс приполярных походов» Борис Владимирский — умный до подозрительности человек, живший на Подоле и уже тогда судивший мир не по законам, а по понятиям. Седая, нарочито всклокоченная борода и такая же шевелюра делали его похожим на знаменитого полярника Отто Шмидта. Не помню, по какому случаю, но я на этого, в сущности, не злого человека, написал эпиграмму. Фрагмент привожу ниже:
Подольской мудрости родство
Мораль вселенскую вещает!
А чтоб сойти за божество,
Зарос по брови — не узнаешь!
Помню, что в самолёте Киев – Куйбышев нам неожиданно подали обед из сплошных «дефиситов» того времени! Я мгновенно достал командирскую флягу с «демократичным» портвейном № 777 и проникновенно произнёс тост «за всю Одессу»: «совейскую» власть и клуб её туристов. Правда, этой фляги не хватило, появились другие, объемнее, но долетели мы трезвыми... кажется…
***
Куйбышевский Фестиваль описан (от слова писáть) многими, посему «инструкцию по применению» опускаю. Добавлю только, что в то время попасть на основной концерт, на «гитару», было архисложно. А стать лауреатом среди почти полусотни тысяч соискателей — фантазия, достойная разве только Жюля Верна. Да мы и ехали туда не за этим. Нам хотелось услышать «собственными глазами» разлив авторских песен на фоне раздолья Великой Реки, увидеть «Гору» — неримский амфитеатр ХХ века, где «патриции духа» в течении одиннадцати часов стойко сидят почти голыми
