Ледяное пламя Якова Свердлова - Роман Валериевич Волков

бы крайне наивно. Одним из паникеров оказался глава ВЧК — Феликс Дзержинский. Человек, полностью посвятивший себя революции, поэтому хорошо знавший, что происходит во время переворотов. Железный Феликс решил, что не будет дожидаться грозы, и нашел удобный формальный повод для бегства: «Дзержинский был оторван от семьи. Яков Михайлович не успокоился, пока Дзержинский не съездил за границу к семье, а там и Софья Сигизмундовна с Ясиком приехали в Москву» (2).

Конечно, мемуары Клавдии Тимофеевны вряд ли стоит воспринимать буквально и дословно, с учетом того, что их порядком «причесали» перед выпуском в печать, дабы не разрушать светлые образы первостроителей социалистического государства. Но, судя по воспоминаниям других людей, из числа преемников самого Железного Феликса, этот осторожный маневр главного чекиста никого не ввел в заблуждение: «Дзержинский уехал, когда решалась судьба молодого государства. Белый террор, вооруженные заговоры, а он все бросил и уехал, не сказав ни слова ни Ленину, ни членам ЦК, и отсутствовал два месяца» (336). Серго Берия об этих событиях мог знать только со слов своего отца — Лаврентия Павловича. Судя по всему, среди уцелевших в сталинскую эпоху старых большевиков поступок Дзержинского воспринимался именно как дезертирство.

Пока одни лидеры компартии спешно бежали из столицы, другие изо всех сил старались в нее вернуться. Ленин решил идти ва-банк, он поставил Павлу Малькову ультиматум, и комендант Кремля не решился возражать Ильичу: «Ленин: Ремонт в Кремле уже два дня как закончен, я это выяснил. Завтра же я возвращаюсь в Москву и приступаю к работе. Да, да. Завтра. Передайте, между прочим, об этом Якову Михайловичу. Я ведь знаю, кто вас инструктирует. Так запомните — завтра!» (324)

Но возвращение в Кремль вовсе не означало, что Ленин полностью восстановил свою прежнюю власть, и даже что он обрел настоящую свободу. Владимир Ильич находился под надзором верных Свердлову людей. Охране и коменданту Кремля было приказано не выпускать Ленина из Кремля без охраны — то есть без разрешения (336).

Свердлов доверил контролировать перемещения Ленина и доступ к вождю уже не раз проверенному Павлу Малькову. Комендант Кремля ведал вопросами обеспечения безопасности первых лиц государства. И его стараниями отличить телохранителей от конвоиров было очень непросто: «Ответственность за организацию охраны возложили на меня. Я велел устроить специальную сигнализацию. Как только Ильич намеревался покинуть здание Совнаркома, часовой у дверей его квартиры нажимал кнопку, и дежурные сотрудники охраны выходили к совнаркомовскому подъезду, там ожидали Ильича и следовали за ним, если он покидал Кремль.

В загородные поездки должен был ездить с Ильичом я сам. Еще по указанию Якова Михайловича мне была предоставлена для этого быстроходная машина» (324).

Из перечисленных фактов можно допустить предположение, что хитроумный Свердлов пытался контролировать Ленина, подобно серому кардиналу тяжелобольного правителя, но того явно не устраивала такая роль. И в ближайшее время должно было решиться: останется ли Ильич живым, но недееспособным символом партии, или же он поборется за власть со своим талантливым учеником.

Глава 51. Невидимая схватка вождей революции

Когда Ленин вернулся в Кремль, по счастливому стечению обстоятельств и Красная армия начала делать успехи на фронтах Гражданской войны. Вскоре стало ясно, что кольцо борьбы за выживание Советской республики отступило от Москвы и Петрограда. На этом фоне волнения в рядах коммунистической верхушки утихли. Успокоился и Феликс Эдмундович, который вскоре вернулся из-за границы как ни в чем не бывало, на пост главы теперь уже вполне состоятельной и грозной спецслужбы.

К этому моменту маховик красного террора, запущенный Свердловым, раскрутился до полных оборотов. Вряд ли можно серьезно считать Якова Михайловича алчным до крови маньяком. Зато среди исполнителей высшей политической воли таковых было хоть отбавляй. Свидетельства очевидцев, сохранившиеся в архивах расстрельные дела показывают, что в тот период цена человеческой жизни была окончательно девальвирована: «Молодой прапорщик Семенов арестован за то, что во время крупного пожара летом 1918 года на Курском вокзале (горели вагоны на линии), находясь среди зрителей, заметил, что вероятно вагоны подожгли сами большевики, чтобы скрыть следы хищения. Его арестовали, a вместе с ним арестовали на квартире его отца и брата. Вдруг… „с вещами по городу“. И через несколько дней его фамилия значилась в числе расстрелянных» (337).

«С вещами по городу» — эта фраза во второй половине 1918 года звучала вместо «приговорен к высшей мере наказания — расстрелу». В то время «прикосновенных» к контрреволюции ликвидировали не в тюрьмах, не в специально оборудованных подвалах, а за городом. Обреченных вызывали из камеры ночью словами «с вещами по городу» и на автомобиле доставляли к месту казни, чтобы на рассвете расстрелять. Были и такие случаи, когда люди выходили из камеры, думая, что их освобождают, и сокамерники провожали их, желая удачи. Но через несколько дней фамилии этих «освобожденных» указывались в списке расстрелянных. А сколько было таких, имена которых просто не опубликовывались… (337)

Страна сгорала в красно-белых пожарищах, во взаимном уничтожении разных классов одного народа. А один из основных поджигателей Гражданской войны, Яков Свердлов, тихонечко уступал в аппаратной борьбе своему старшему, гораздо более мастеровитому и авторитетному, товарищу. Владимир Ильич пока что не проделал такого же трюка с Яковом Михайловичем, каковым тот в сентябре-октябре 1918 года попытался выбить власть из рук вождя. Но Свердлов осознавал, что в рамках существующей РСФСР им с Лениным разойтись как ни в чем не бывало вряд ли окажется возможным.

Настало время освежить старую идею Троцкого о мировой революции. В силу вступает новый план — борьба за дело рабочих на международном уровне: «Свердлов, смирившись с утратой значения своих Советов и ВЦИК, пытался освоить другое поприще международное. Он становится главным организатором коммунистической „пятой колонны“ среди бывших пленных, возвращающихся в Германию и Австро-Венгрию, в ноябре 18-го создает из них „Федерацию иностранных групп РКП(б)“, где занимает ключевое положение» (331).

Масштаб задачи соответствовал характеру самого Якова. Как мы помним, он любил бросать вызов самым сильным и самым лучшим. И многие историки полагают, что Яков Михайлович мог стать идеальной кандидатурой на роль вождя не российского, но международного пролетариата. Он был человеком, нацеленным на власть в максимальных объемах. Не он в мировой революции, а он во главе мировой революции (338).

В конце концов, удайся ему невероятный план по экспорту революции из Советской России, он бы безо всяких сомнений заслужил прощение Ленина. Ведь победителей не судят: «Я. М. Свердлов знал, какое громадное значение будет иметь для успеха всей нашей пролетарской революции организация Коммунистического Интернационала» (339).

Подготовительная работа была