Виктор Черномырдин: В харизме надо родиться - Андрей Вячеславович Вавра

Мировых аналогов у этой ситуации – массовый захват заложников опытными, готовыми на все людьми с применением мощного вооружения – не было. К тому же здание было оперативно подготовлено к обороне. В больнице располагалось и акушерско-гинекологическое отделение – около 150 рожениц, часть уже с грудными детьми, часть в ожидании родов, часть на сохранении беременности. Было в больнице и детское педиатрическое отделение, где находились матери с малолетними детьми. В других отделениях лежало много пожилых людей.

Сразу стало понятно, что в таких условиях действовать спецназу еще не приходилось, да и проблематично, можно ли вообще. К тому же террористов оказалось больше, чем спецназовцев «Альфы» и «Веги», вместе взятых, и у них имелись даже станковые гранатометы, способные утопить крейсер.

Специалисты подсчитали, что произойдет, если выполнять приказ «уничтожить террористов и освободить заложников»: более 70 % спецназовцев и порядка 80 % заложников должны погибнуть. А может, даже и больше: здание было подготовлено к подрыву, если бы спецназ вошел внутрь – и сами подорвались бы, и всех заложников потеряли.

Был и другой вариант исполнения приказа: окружить танками эту больницу и расстрелять ее боевыми снарядами. В результате погибли бы большая часть заложников и террористов. Вариант еще проще – поднять авиацию, и то, может быть, живых больше останется. Словом, в таких случаях руководство операции обычно тянет время, чтобы вытащить хотя бы часть заложников путем переговоров.

Все это было указано в записке, переданной руководством спецназа в штаб операции. Но на штаб записка не произвела впечатления. Решение было уже принято – выполняя приказ президента «не церемониться», немедленно готовить штурм. Руководитель «Альфы» даже не был допущен в штаб для участия в планировании операции и должен был только выполнять приказы. В результате альфовцев поставили перед фактом буквально за считанные часы до начала операции – к ним прибыл начальник штаба операции, замминистра Михаил Егоров и сообщил: получен приказ президента на освобождение заложников силовым путем, ранним утром должен начаться штурм.

Вечером 15 июня Басаев затребовал к себе журналистов, чтобы еще раз объявить свои требования. Когда они не пришли, террористы расстреляли шестерых заложников. После этого власти все-таки пустили журналистов в больницу. Журналисты видели, что в каждой палате люди сидят и стоят, как селедки в бочке. Заложники измучены, воды практически нет.

16 июня московское радио передало заявление ЧВС: «Правительство гарантирует немедленное прекращение огня в Чечне. В Грозный вылетела правительственная делегация для переговоров во главе с генпрокурором Чечни Исманом Имомаевым, как того требовал Басаев. После освобождения Басаеву и его людям будет непременно предоставлен транспорт и сопровождение, которое гарантирует безопасность для боевиков».

ЧВС никогда не лез на чужую поляну – всегда строго придерживался аппаратных правил. А к силовикам уж тем более – это была исключительно поляна президента. Но здесь сложилась особая ситуация, грозившая тяжелейшей трагедией.

Тогда почему-то мало кто обратил внимание на столь разную оценку ситуации президентом в Галифаксе и премьером в Москве, где ЧВС уже однозначно сказал о необходимости переговоров. Видимо, к тому моменту ЧВС имел более подробную и объективную информацию, нежели президент.

Однако у силовиков была своя точка зрения. Например, министр обороны Павел Грачев заявил, что для освобождения захваченных террористами заложников есть единственный выход – «как можно более быстрое силовое решение».

Почему так спешили, должным образом не подготовились к проведению сложнейшей операции (спецназовцы поначалу не имели даже карт больницы, планы местности и здания добывались уже на ходу; с боевой техникой – БМП, которую им дали на подмогу, не было организовано взаимодействие и взаимосвязь)? Сергей Степашин объясняет так: к исходу второго дня руководство пришло к выводу, что очень сильно развился так называемый стокгольмский синдром – заложники стали даже симпатизировать террористам. И вокруг больницы, со стороны родственников захваченных, тоже сгущалось напряжение. Фактически ситуация в какой-то момент могла выйти из-под контроля.

Обращение заложников, жителей и администрации г. Буденновска к В. С. Черномырдину. 17 июня 1995

[ГЦМСИР]

Штурм начался 17 июня в 5:00, а закончился к 9 часам утра. Его жертвами стали не менее 30 человек (большая часть жертв – заложники, но также военнослужащие и бойцы спецгруппы «Альфа»), 70 человек получили ранения. 61 человека удалось освободить.

В это же время Сергей Степашин заявлял на камеру, что руководство операции сделает все возможное для того, чтобы спасти и освободить заложников. «Мы будем делать все, чтобы исключить кровопролитие, мы будем делать все, чтобы защитить людей, если их там начнут уничтожать», – заявлял Степашин прессе. Дежурная, ничего не значащая фраза, которую власть всегда произносит в подобного рода критические моменты…

Между тем ситуация неумолимо двигалась к кровавой мясорубке.

* * *

Как могла состояться эта многократно описанная и откомментированная беседа в прямом эфире премьера и террориста?

«Утром звонок Ковалева, – вспоминает Гайдар, – он в Буденновске, объясняет ситуацию. Идет беспорядочный штурм больницы… никакой организованной операции по освобождению заложников не получилось, и ясно, что не получится, просто перебьют кучу народа. Ковалеву передали через одного из отпущенных заложников предложение Басаева договориться о временном прекращении огня и, в обмен на него, отпустить часть беременных женщин и женщин с новорожденными из родильного отделения. Сергей Адамович просит меня связаться с кем-нибудь из руководителей, способных принять такое решение, попытаться убедить в его необходимости… Прямо из дома по городскому звоню Виктору Черномырдину. Практически в ту же минуту соединяют…

Передаю Виктору Степановичу содержание разговора с Ковалевым, убеждаю в необходимости прекратить огонь. Надо спасти хотя бы столько людей, сколько можно спасти. Он соглашается, говорит, что отдаст соответствующее распоряжение. Днем выступаю на съезде “ДВР”, говорю о том, что наша позиция по вотуму недоверия правительству будет в определяющей степени зависеть от эффективности усилий по разрешению кризиса в Буденновске с минимальными жертвами. Параллельно постоянно держу телефонную связь с Буденновском.

Во второй половине дня еще один звонок Ковалева. Он говорит, что, на его взгляд, Басаева можно убедить отпустить заложников, снять заведомо невыполнимые требования насчет вывода российских войск с Северного Кавказа, пообещав ему только одно – немедленное начало мирных переговоров в Чечне. Если Черномырдин будет готов предоставить Сергею Адамовичу полномочия для проведения такого разговора с Басаевым, он готов попробовать это сделать.

Черномырдин связывается с Ковалевым, предоставляет ему полномочия для проведения переговоров. Прогноз Ковалева оправдался, Басаев действительно согласился отпустить заложников,