Сергей Киров. Несбывшаяся надежда вождя - Константин Анатольевич Писаренко
11. Киров нужен большевикам
Согласно Гатуеву, Киров отправился в Пятигорск без жены. Однако сама Мария Львовна утверждала, что Сергей Миронович «настоял на необходимости и моего переезда с ним в Пятигорск». Учитывая, что железнодорожное сообщение между городами прервалось спустя считаные дни, Маркус если и «одиночествовала» без мужа, то сутки или двое, чтобы покинуть Владикавказ с предпоследним, а то и с последним поездом.
В Пятигорске они остановились в гостинице «Бристоль». Но перевести дух с супругой Миронычу не удалось. В соседние Георгиевск и Атажукино III (Кубу) звал Бетал Калмыков, в Кисловодск – Михаил Свиридов. Все хотели услышать от самого Кирова, что же происходит там, во Владикавказе.
Первыми «мобилизовали» нашего героя знакомые из Пятигорского совета – Григорий Анджиевский и Иван Малыгин, оба большевики, оба в прошлом солдаты 113‐го запасного пехотного полка. С Кировым они впервые встретились в декабре 1916 года в пятигорском госпитале, который главный редактор «Терека» посетил по журналистским делам. Двое выздоравливающих раненых играли в самодельные шашки, редкое явление в солдатской среде. Киров подошел, разговорился, а потом отлучился в ближайший магазин и купил им шахматный набор. С тех пор, бывая в Пятигорске, он неизменно навещал и новых друзей, активных участников революционных процессов в курортном городке.
И теперь Анджиевский и Малыгин попросили, чтобы Мироныч выступил с докладом в местном совете, написал статью, а лучше несколько, для «Голоса», органа Пятигорского совдепа. Разумеется, старый товарищ пошел им навстречу.
Между тем в Кисловодске Свиридов, надеясь заполучить дорогого гостя, организовал ему постоянный номер в «Гранд-Отеле», на четвертом этаже, и даже предлагал контрамарки на спектакли театра «Курзал», где сам служил. Уловка сработала. Киров старался наведываться при оказии в Кисловодск, особенно когда выяснил, что после спектаклей иногда устраиваются межпартийные диспуты. Местный драматург А.И. Гидони, из меньшевиков, пристрастился рассуждать со сцены о политике и революции. Так что вечер, когда играли его драму, обычно заканчивался не аплодисментами артистам, а митингом с участием многих именитых курортников.
К примеру, 13 января 1918 года по окончании пьесы «Мансарды» Гидони пригласил всех на дебаты по теме «Какая партия лучше?». Присутствовали Родзянко, Шульгин, Гучков, Пуришкевич, Кшесинская и даже великая княгиня Мария Павловна, тетя Николая II. Официальный «адвокат» большевиков выступил слабо, почему Киров не вытерпел и взял слово. Но говорил не под своим именем. Назвался «Ивановым», после чего «умело» раскритиковал и буржуазные партии, и социалистические, выставив в выгодном свете большевиков[105].
Пятигорск, отель «Бристоль». [Из открытых источников]
Впрочем, «отпуск» на минеральных водах завершился быстро. И двух недель не прошло, как приехал Иосиф Элердов с письмом от Буачидзе. Ной звал Кирова «принять участие в организации власти» в рамках социалистического блока. Отъезд Орахелашвили в Грузию автоматически выдвинул эмиссара Ленина в лидеры владикавказских большевиков. Правда, организацию Самуил Григорьевич принял сильно поредевшей. Из членов исполкома осталось трое: Полякова, Маркус и рабочий-металлист И.Н. Никитин, на квартире которого, в подвальном помещении, все полуподпольно и совещались.
К середине января обстановка в городе немного улучшилась. Девятого января вновь назначенный начальник владикавказского гарнизона полковник И.Н. Беликов, сколотив из офицеров, георгиевских кавалеров, юнкеров, студентов и отдельных солдат более или менее дееспособные команды, начал наводить во Владикавказе порядок. Грабежи, насилия, ночные рейды на городской центр с ингушской стороны уменьшились, затем и вовсе прекратились.
Кисловодск. Курзал. [Из открытых источников]
Вот в этих условиях около 12 января в здании думы собрались оставшиеся в столице края социалисты. Председательствовал Элердов. От большевиков явился И.Н. Никитин. На том совещании меньшевики с эсерами и предложили образовать социалистический блок. Никитин обсуждение вопроса о коалиции попросил отложить за неимением полномочий на такие решения. После того как горком РСДРП(б) идею одобрил, 15 января на втором совещании социалисты всех фракций сформировали интерпартийное бюро с главной задачей не допустить «межнациональной войны». Условием компромисса стал отказ меньшевиков и эсеров от агитации в пользу разогнанного Учредительного собрания, большевиков – от агитации в пользу признания СНК РСФСР.
Между тем по окончании первого заседания Элердов узнал о том, что советы Моздока и Грозного намерены созвать некий съезд «советского характера». Он решил съездить туда «на рекогносцировку», а перед тем навестил Буачидзе. Тот сразу посоветовал заехать в Пятигорск к Кирову и черкнул тому от себя коротенькое письмецо. Судя по содержанию сего послания, изложенному в воспоминаниях Элердовым, Самуил Григорьевич понял, какого «характера» события надвигаются. А ещё он понял, что без помощи Кирова никак не обойтись[106].
Моздокский совет в лице председателя подъесаула М.Д. Пятирублева, приглашая всех на съезд, озвучивал планы моздокского Военно-революционного комитета. В нём большинство, ведомое казачьим полковником Т.М. Рымарем, думало покончить с чечено-ингушским абречеством просто – военным путем. Огнем и мечом согнать оба народа с насиженных мест, вынудить уйти хоть к Черному морю, хоть за Кавказский хребет, главное, раз и навсегда избавиться от них и проклятого спора с ними за землю. Очень многие казаки Сунженской, Кизлярской и Моздокской линий после полугода перестрелок, стычек, дежурств в окопах, опоясавших родные станицы, с отчаяния поверили в справедливость и эффективность этой крайней меры. Правда, прежде, чем ринуться в наступление, им следовало противника изолировать от потенциальных союзников – осетин, балкарцев, кабардинцев, русских.
Съезд народов Терской области в отсутствие неприглашенных чеченцев и ингушей вполне справился бы с ролью беспристрастного арбитра, осуждающего виновного и назначающего наказание. Казаки нуждались в единодушной поддержке крестового похода, а потому никак не могли игнорировать социалистов – эсеров, меньшевиков и даже большевиков. Особенно большевиков. Ведь, несмотря на разгром Владикавказского совета, труды Буачидзе и Орахелашвили не пропали даром. Осетия, Балкария, Кабарда, пронизанные ячейками «Кермена», к голосу ленинской гвардии прислушивались. Поэтому казаки хотели пойти с большевиками на сделку: съезд одновременно признает власть Совета народных комиссаров РСФСР во главе с В.И. Лениным и объявляет двум народам-изгоям войну.
Итак, от позиции большевиков зависело, будут казаки воевать с чечено-ингушским союзом в одиночку или в союзе с другими народами края. Будет ли война вообще, от большевиков не зависело. Однако это могло зависеть от… Кирова. Теперь, в накаленной атмосфере января восемнадцатого, тот факт, что Киров в течение лета – осени семнадцатого держался особняком от грузинского тандема и в стороне от жарких баталий за первенство во Владикавказском совете, приобретал немалое значение. Товарищ с
