Чего хотят драконы - Тереза Тур

Его величество молчал. Уставший, даже несколько равнодушный тон бунтовщика задел чёрного-золотого дракона. На его пальце вспыхнул один из перстней, но артефакт лишь обеспечивал защиту. Никто не нападал. Тяжёлый вздох, и король продолжил, склонив голову набок:

— Кто вы и чего хотите?

— Поговорить с принцем. Обозначить свои требования. Посмотреть, как проявят себя артефакты, над которыми мы работали.

— И... как?

— Мы довольны. И ещё. Мы заявляем, что не имеем отношения ни к взрыву в кафе, ни к покушению на... Стефани.

Юноша снова взглянул на дочь Крейга. Всё это было настолько... неожиданно, что обращение к тане по имени утонуло в вязком пространстве, не вызвав удивления.

Что-то было в его голосе... Стефани наконец перешла на магическое зрение — всё это время она пыталась, но безуспешно, и вот наконец получилось! Чёрные узоры, словно дым, дрожали в воздухе и тянулись к молодому дракону. Какая... удивительная магия. Она протянула руку, осторожно коснувшись одного из плетений — по телу прошло тепло — нежное, ласковое.

— Последнее понятно и без ваших заявлений, — отмахнулся король, усмехнувшись. — Этому спектаклю мы обязаны исключительно тану Крейгу. Весьма... изящная попытка обратить внимание принца на дочь.

Стефани отдёрнула руку — странный, неизвестный ей символ с шипением растаял в воздухе. Она не удержала зрение, чувствуя, как сжимается сердце. Во всём, что произошло, виноват отец? Для того чтобы на неё обратил внимание... принц? Девушка сжала кулаки — на смену боли пришёл гнев.

Подумать только — Лилия могла оказаться в тюрьме! Ребёнок — остаться без матери. Она снова попыталась найти в толпе сестру. Хватит! Пора выяснить всё до конца, и если само её существование несёт опасность тем, кто дорог — исчезнуть из Родака! Так будет лучше...

— У меня вопрос, — продолжал разглядывать король незваного гостя. — Ради чего вы рискуете жизнью? Неужели ради... свободы?

— Возможно, её трудно оценить, когда она есть, Ваше величество. Но лишившись возможности дышать — начинаешь ценить простые вещи.

— Вздор! — скривился король.

— Драконы рождены свободными.

— «Драконы» — да. И они свободны!

— В самом деле? — голос бунтовщика стал громче. — Драконы в Нижних городах лишены возможности оборота. Многие — гибнут! Разве это справедливо? Вы отняли небо у крылатых. Среди полукровок немало магически одарённых и сильных духом! С ними не могут сравниться слабые, изнеженные отпрыски знатных семей Верхних. Возможно, именно поэтому их так ненавидят? Чего вы боитесь?

— Думаю, — ответил король благодушным тоном (если Его величество и задели подобные слова, виду он не показал). — Мы продолжим нашу увлекательную дискуссию в подземельях моего замка. Не возражаете?

— Мы хотели поговорить с принцем в надежде, что нас услышат.

— Очень в этом сомневаюсь. Крейг, арестовать!

— Вы задержаны, — военный министр шагнул вперёд. — По приказу...

Большего он сказать не успел. Все, кто был в зале, почувствовали, что не могут пошевелиться. Его величество и тан Крейг попытались воздействовать на неизвестную субстанцию, разлитую в воздухе, магически. Тилла выхватила кинжалы, да так и застыла — густые каштановые волосы наёмницы рассыпались по плечам.

— Не двигайтесь, — предупредил неизвестный. — Вы можете навредить себе.

Ловко, даже изящно поклонившись королю, бросив последний взгляд на Стефании и тана Крейга, юноша исчез.

Когда чары рассеялись, они словно бы очнулись от глубокого сна. Никто не мог точно предположить, сколько прошло времени. От необъяснимой магии не осталось и следа — даже окна были на месте. Пока гости дворца пребывали в забытьи (хотя никто из них этого не помнил), неизвестные восстановили стены замка. Никого не взяли в заложники — все таны, включая Его величество и невест принца, были на месте — целы и невредимы.

Глава двадцать вторая

Его величество не скрывал эмоций. Взгляд дракона жёг изнутри, но ни отцу, ни Рольфу Стефани не сочувствовала. Слишком много злости и обиды накопилось в душе.

Рольф предал, а отец... Она узнает, что случилось там, на утёсе. Узнает и тогда, возможно, попытается понять. Но простить она не сможет. Что бы ни случилось, родных не бросают.

Что бы ни случилось...

— Забавно! — голос правителя заставил Стефани вздрогнуть.

Однажды Бетти разбила вазу. Случайно. Вазу эту очень любила мама, почему — сёстры не знали. Ни одна из них ни разу не спросила её об этом. В детстве ты пользуешься окружающей тебя любовью, не думая о чувствах тех, кто рядом.

Как жаль... Как жаль, что, когда она выросла, они уже расстались. Ведь она могла бы стать маме другом. Опорой. Но что уж теперь? Почему она вспомнила об этой вазе сейчас? Наверное, потому, что на её глазах мир и покой целого королевства рассыпается вдребезги! На тысячи мелких хрустальных осколков.

— Ваше величество? — Рольф поклонился королю.

— Забавно получается, господа, — повторил Его величество. — Вы не находите? Во дворец, на бал, где сам принц выбирает себе невесту, некие бунтовщики являются, словно к себе домой. С лёгкостью, я бы даже сказал — изящно обойдя защиту, которую ставили лучшие из лучших специалистов двора. Вежливо поинтересовались, не удастся ли им решить некие... политические вопросы лично с моим сыном, и... Удалились! Любезно восстановив последствия собственного вторжения.

Стефани не могла пошевелиться. Остальные, судя по всему, тоже. Чёрный дракон говорил спокойно, даже... тепло. Это было невыносимо! Уж лучше гнев. Лучше бы его дракон разбил статуи, что красовались в полукруглых нишах, и велел бросить всех провинившихся в темницу!

Безопасник и военный министр склонили головы.

— Кто на кого охотится? — продолжал король. — Помнится, вы уверяли меня, тан Гейр, что мы — на бунтовщиков? Мне показалось, или этот молодой дракон, — кивок в сторону, где медленно гасли следы портала, — имел все шансы нас убить, если бы захотел?

Молчание.

— Мы все как-то... несвоевременно отвлеклись на любовные истории, — протянул Его величество. — Забыли о делах. Но дела не забыли о нас.

Стефани поймала взгляд того, с кем провела эту ночь. «Тан Гейр» — чужое имя не поддавалось, не хотело встраиваться в новую реальность, где зеленоглазый блондин не имеет к её судьбе никакого отношения.

Ноги подкосились, но она приказала себе — стоять! Стоять до конца. Она не упадёт в обморок. Не доставит присутствующим такого удовольствия.