Когда-то тому назад... Сказки английских писателей - Джон Рескин

та самая, что ждала меня и встречалась со мной у наших прудов. Она не опускала глаз, ведь она была Жрицей. Как я смотрю на облако или гору, так смотрела она на меня. Заговорила она на древнем языке, на котором Жрицы обращаются с молитвами к богам. Она просила, чтобы я разрешил ей разжигать огонь в доме этого юноши и еще чтобы я благословил их детей. Я не убил ее. Я услышал, как мои собственный голос, съежившийся и застывший, отвечал: Пусть будет по-вашему Они вышли, взявшись за руки. Мое сердце съежилось и застыло, в голове прошумел ветер, в глазах почернело. Я спросил у матери: «Скажи, может ли бог умереть?» — и, прежде чем провалиться в гудящую темноту, успел услышать ее взволнованный голос: «Что с тобой? Что с тобой, сынок?» Я свалился без чувств.

— О бедный, бедный бог, — сказал Пак. — А что же твоя мудрая мать?

— Она поняла. Как только я свалился, она все поняла. Когда я пришел в себя, она прошептала мне на ухо: «Будешь ли ты живой или мертвый, в прежнем образе или нет — я останусь твоей матерью». Это было хорошо, это было лучше, чем та вода, что она мне подала, лучше, чем само выздоровление. Мне было стыдно, что я упал, но все равно я был счастлив. Она была счастлива тоже. Мы не хотели терять друг друга. У каждого человека есть только одна мать. Я подбросил в огонь дров, запер дверь и, как в прошлые годы, сел у ее ног, а она расчесывала мне волосы и пела. Наконец я спросил:

— Что мне делать с теми, кто называет меня Тором?

— Тот, кто совершил подвиг, доступный одному богу, должен вести себя, как бог, — ответила она. — Я не вижу другого выхода. Пока ты жив, люди будут тебе послушны, словно овцы. Ты не можешь их прогнать.

— Эта ноша более тяжелая, чем я могу вынести, — сказал я.

— Со временем будет легче. Со временем, возможно, ты не захочешь променять это ни на одну девушку. Будь мудрым, будь очень мудрым, сынок, потому что единственное, что тебе осталось, — это принимать, подобно богу, поклонение, песни и славословие в свою честь.

— О, бедный бог! Но когда тебе поклоняются или поют песни в твою честь — это не так мало.

— Я знаю, что не мало, но я отдал бы все-все за собственного малыша, который бы раздувал пепел в моем очаге. — Человек, выхватив нож из земли, засунул его за пояс и встал. — И все же — разве я мог поступить иначе? Овцы — в них наша жизнь.

— Эта история стара как мир, — отвечал Пак. — Я слышал ее не только на Меловых Холмах, но и среди деревьев, там, где растут Дуб, Терновник и Ясень.

* * *

Полуденная тень заполнила все безмолвное пространство ложбины Норнтона. Зазвенели колокольчики овец, раздался требовательный лай Молодого Джима, и дети встали.

— Вы уже порядком поспали, — сказал мистер Дадни, когда стадо приблизилось. — Пора идти ужинать.

— Ой, посмотрите, что я нашел! — воскликнул Дан, протягивая каменный, голубоватого цвета наконечник для стрелы, новенький, словно только что выточенный.

— Да, — сказал мистер Дадни, — кто ближе к земле, тот видит больше. Я их часто находил. Кое-кто утверждает, что их сделали феи, но я-то знаю — их сделали простые люди, такие же, как мы, только страшно много лет назад. Если такие предметы хранить, они принесут счастье. А теперь ответь-ка: разве ты мог бы поспать в этом нашем лесу, в этих ваших деревьях так же, как ты поспал здесь, на Меловых Холмах?

— В лесу среди деревьев спать не хочется, — ответила Юна.

— Так какой же от них прок? — спросил мистер Дадни. — С тем же успехом ты мог бы просидеть весь день в сарае. Гони их Джим, гони!

Холмы, казавшиеся такими горячими и пустыми, когда дети сюда пришли, сейчас сплошь пестрели тенями: ветер, дувший с моря, перемешивал запахи чабреца и соли. Низкое солнце слепило детям глаза и золотило траву под ногами. Овцы бежали в загон сами. Молодой Джим вернулся к хозяину, и все вместе они пошли к дому, шелестя травой и оставляя за собой мечущиеся тени, похожие на тени великанов.

Песня пастухов

Мы боялись Зверя, мы бежали от него,

Грозный рык его услышав вдали.

Ведь нельзя, чтобы Зверь был хозяином всего,

Но кремневым копьем — что мы могли?

Зверь смеялся над нашим топором, над копьем,

Только нагло прищуривал глаз.

Но теперь ты, Зверь, от нас не уйдешь: вот он, нож!

Вот тот, кто добыл его для нас!

Расступись — и в траве не задень его тень,

Обрати к нему робкий взор.

Вот он, добывший нам Нож, — узнаешь?

Вот он, наш великий бог Тор!

Тор все думал о том, как приблизить торжество,

Ведь от Зверя нашим людям — беда.

Ведь нельзя, чтобы Зверь был хозяином всего, —

К Детям Ночи пошел он тогда.

Был волшебный железный их нож так хорош —

Он стоял, в восхищенье дрожа,

И услышал: «Ты отдай нам сейчас правый глаз, —

Такова цена Ножа!»

Там, где мертвые спят под холмом вечным сном,

Доброй вестью их сон потревожь, —

Он для нас великий бог Тор с этих пор,

Он купил нам Железный Нож!

Наших женщин и детей отпускать погулять

Не боимся среди скал меловых.

Мы спокойны за наших овец наконец,

Пусть пасутся средь трав луговых.

Мы спокойно едим наш обед, страха нет,

А потом вздремнем среди скал:

Ведь умчался Вечерний Пастух во весь дух,

Ведь Бегущий — В-Ночи убежал!

Ведь ножа убоялся всерьез Лютый Пес,

Дьявол-В-Сумерках убежал!

Расступись — и в траве не задень его тень,

Обрати к нему робкий взор.

Вот он, Добывший нам Нож, — узнаешь?

Вот он, наш великий бог Тор!

Доктор медицины

Песня астролога

По сфере небесной,

Далёко от смут,

В сиянье чудесном

Планеты плывут.

Какие приметы