Когда-то тому назад... Сказки английских писателей - Джон Рескин
Чтобы не морочить вам голову всякой чепухой скажу что мы добрались до прихода Джека. Был вечер, и шел проливной дождь. Здесь наши пути должны были разойтись, потому что я собирался идти к брату в Грейт Уигсел; но пока Джек, вытянув руку, показывал мне колокольню своей церкви, мы увидели, как прямо поперек дороги лежит какой-то человек-пьяный, подумал Джек. Он сказал, что это один из его прихожан, некий Хебден, который до тех пор вел примерную жизнь. И тут Джек стал громко ругать себя, называя негодным пастырем, оставившим свою паству на растерзание дьяволу. Но я-то видел, что это чума, причем отнюдь не в начальной стадии. Перед деревней был выставлен чумной камень, и голова человека лежала на нем.
— Чумной камень? Что это такое? — прошептал Дан.
— Когда в деревне свирепствует чума, соседи перекрывают все ведущие в нее дороги, а ее жители выставляют на них или камень с выемкой наверху, или кастрюлю, или сковороду, чтобы те, кто хотел бы купить какие-нибудь продукты, могли бы положить в них деньги, перечень того, что им нужно, и уйти[32]. Через некоторое время сюда подходят те, кто готов продукты продать, — чего только человек не сделает ради денег! — хватают деньги и оставляют столько товара, сколько, по их мнению, на них полагается. Я увидел в луже серебряную монетку, а в руке человека размокший листок с перечнем того, что он хотел бы купить.
«Моя жена! О, моя жена и дети!» — вскричал вдруг Джек и бросился вверх по склону холма. Я за ним.
Из-за сарая выглянула какая-то женщина и прокричала нам, что в деревне чума и что мы, ради спасения собственных жизней, должны бежать отсюда.
«Любовь моя! — говорит Джек. — Мне ли от тебя бежать?»
Тут женщина бросается к нему и говорит, что все дети здоровы. Это была его жена.
Когда мы со слезами на глазах вознесли благодарность богу, Джек сказал, что он не может принять меня так, как ему бы хотелось, и стал убеждать бежать из деревни, пока я не заразился.
— Ну, уж нет! Покарай меня бог, если я покину вас в такую годину, — отвечал я. — Избавление от болезни не только в руках богов, но частично и в моих.
— О, сэр, — обратилась ко мне женщина, — вы врач? У нас в деревне нет ни одного.
— Тогда, люди добрые, я обязан остаться у вас и трудом оправдать свое звание.
— По-послушай, Ник, — начал, заикаясь, Джек. — А ведь я все время принимал тебя за свихнувшегося проповедника круглоголовых[33].
Он засмеялся, затем засмеялась его жена, за нею я-прямо под дождем нас всех троих охватил беспричинный приступ смеха, который мы в медицине называем приступом истерии. Тем не менее, смех успокоил нас. Так я остался у них.
— Почему ты не отправился дальше, к своему брату в Грейт Уигсел, Ник? — спросил Пак. — Это ведь всего семь миль по дороге.
— Но чума-то была здесь, — ответил мистер Калпепер и указал на уходящий вверх холм. — Разве я мог поступить иначе?
— А как звали детей священника? — спросила Юна.
— Элизабет, Элисон, Стивен и младенец Чарльз. Я сначала их почти не видел: мы с их отцом жили отдельно, в сарае для телег. Мать мы с трудом уговорили остаться дома, с детьми. Она и так намучилась.
А теперь, люди добрые, я с вашего позволения перейду непосредственно к основной теме рассказа.
Я обратил внимание жителей деревни на то, что чума особенно свирепствовала на северной стороне улиц, ибо там не хватало солнечного света, который, восходя к «prìmum mobile»-источнику жизни (я выражаюсь астрологически), обладает в высшей степени очистительными и оздоравливающими свойствами. Большой очаг чумы образовался вокруг лавки, где продавали овес для лошадей, другой, еще больший, на обеих мельницах у реки. Понемногу чума поразила еще несколько мест, но в кузнице, заметьте, ее не было и следа. Заметьте также, что все кузницы принадлежат Марсу, точно так же, как все лавки, торгующие зерном, мясом или вином, признают своей госпожой Венеру. В кузнице на Мандей-лейн чумы не было.
— Мандей-лейн? Ты говоришь о нашей деревне? Я так и подумал, когда ты упомянул про две мельницы! — воскликнул Дан. — А где тот чумной камень? Вот бы на него посмотреть!
— Так смотри, — сказал Пак и указал на куриный камень-поилку, на котором лежали велосипедные фонарики. Это был шершавый продолговатый камень с выемкой сверху, весьма похожий на небольшое кухонное корыто. Филлипе, который всему находил применение, обнаружил его в канаве и приспособил под поилку для своих драгоценных несушек.
— Этот? — Дан и Юна уставились на камень и смотрели, смотрели, смотрели.
Мистер Калпепер несколько раз нетерпеливо кашлянул, затем продолжал:
— Я стараюсь рассказывать столь подробно, люди добрые, чтобы предоставить вам возможность проследить — в той мере, насколько вы на это способны — течение моих мыслей. Чума, с которой, как я уже говорил, я боролся в Валлингфорде, графстве Оксфордшир, была гнилостной, то есть сырой по своей природе, поскольку она возникла в районе, где полно всяких рек и ручьев, и я, как уже рассказывал, лечил людей, погружая их в воду. Наша же чума, хотя, конечно, она и у воды сильно свирепствовала, а на обеих мельницах убила всех до единого, не могла быть побеждена таким способом. И это поставило меня в тупик. Хм-хм!
— Ну и что же вы делали с больными? — строго спросил Пак.
— Мы убеждали тех, кто жил на северной стороне улицы, полежать немного в открытом поле. Но даже в тех домах, где чума унесла одного, а то и двух человек, оставшиеся все равно наотрез отказывались покидать свой дом,
