Ремарк. «Как будто всё в последний раз» - Вильгельм фон Штернбург
Демонстрация фильма сорвана, на улицах дело доходит до рукопашных схваток, 12 декабря вопрос о показе картины обсуждается в рейхстаге, дебаты заканчиваются постыдным решением. Геббельс может торжествовать: «Вчера: в рейхстаге большая сшибка. Меня выставили вон. Наших людей не сдержать. В четыре часа узнаю о том, что фильм к показу запрещен. “За нанесение ущерба престижу Германии”. Это триумф. Град поздравлений со всех сторон».
«Тому, кто полагает, что Гитлер у ворот Берлина, — заявляет в прусском ландтаге министр внутренних дел Северинг (СДПГ), не скрывая иронической улыбки, — я бы посоветовал не заставлять его ждать долго, так ведь и ноги можно отморозить». Премьер-министр Отто Браун описывает ситуацию значительно реалистичнее: «Народ, не желающий смотреть правде в глаза, сдается на милость победителя».
Запрет фильма оборачивается капитуляцией перед нахрапистыми врагами республики. Геббельс не скрывает своих намерений: «Мы проветрим Германию так же, как на днях проветрили кинотеатр. И тогда на законном основании обезглавим тех, кто позорит наш рейх и несет за это ответственность».
Демонстрация фильма в Австрии сопровождалась аналогичными сценами. Страну сотрясали финансовые скандалы и правительственные кризисы. Срывая сеансы в такой политической обстановке, местные национал-социалисты и правые радикалы достигли своей цели с относительной легкостью. Решение о запрете фильма было принято властями уже 2 января 1931 года. Муссолини изгнал картину из итальянских кинотеатров 7 июня того же года.
Предотвратить запрет фильма в Германии не удалось, хотя Леммле вышел на немецкий кинорынок с мягким вариантом, урезанным на целых 15 минут. Сравнение синхронизированной версии с оригиналом показывает, что продюсеры постарались учесть антинастроение в Германии, убрав из фильма те сцены и диалоги, которые затрагивали «чувство чести» немецкого солдата особенно остро. Зрители в Берлине и других немецких городах не увидели, например, как юных добровольцев муштровали на казарменном дворе, каким издевательствам подвергся Пауль Боймер, когда, находясь в отпуске и двигаясь по улице родного города, «не заметил господина майора» и, как следствие этого, не отдал ему честь. В полном варианте фильм можно было увидеть в этой стране лишь в 1984 году — после его реставрации на Втором канале германского телевидения. Так что и это событие вполне вписывается в историю немецкого менталитета.
Из-за наложенного на фильм запрета лишь немногие немцы имели возможность составить о нем собственное мнение. Это обстоятельство предопределило успех пропагандистской кампании нацистов. Да, Теодор Вольф делал все, чтобы защитить репутацию фильма. «Нагло лгут те, кто утверждает, что фильм сеет семена вражды между людьми, и сознательно или бессознательно говорят неправду те, кто утверждает, что немецкий солдат показан в нем в дурном свете», — писал он в своей газете. Но голоса разума тонули в созданной радикалами атмосфере истерии и страха. Поражение демократического лагеря не становилось менее очевидным оттого, что 2 сентября 1931 года запрет с фильма был снят. Прогноз, данный Карлом Осецким, оправдался: «Итак, снова разыгралась настоящая республиканская драма: бросив себя на произвол судьбы, государство сковывает своим жалким видом движения тех, кто готов защищать его. Сделав рывок вперед 14 сентября, фашизм одержал теперь свою первую большую победу».
Ремарк видел фильм до его запрета, в Оснабрюке, куда вернулся в начале декабря, чтобы продолжить работу над «Возвращением». А между двумя романами, в конце 1929-го и в начале 1930 года, он написал несколько рассказов, о существовании которых никто в Германии и не подозревал — вплоть до начала 1990-х годов. В марте 1930 года в популярном американском журнале «Кольерс»[44] появился его рассказ «Враг». В августе и сентябре в том же журнале были опубликованы «Безмолвие вокруг Вердена» и «Карл Брегер во Флери», а номера от 21 и 28 ноября, а также 5 декабря 1931 года снова содержали три его рассказа: «Жена Йозефа», «История любви Аннеты» и «Странная судьба Иоганна Бартока». Темы у всех шести рассказов те же, что и у обоих романов. Это истории о войне и ее последствиях, написанные с блеском, лапидарные в своем звучании и вновь подчеркивающие гуманистическую и антимилитаристскую направленность взглядов автора. В художественном отношении некоторые из них нисколько не уступают рассказам Хемингуэя и Фицджеральда.
Тем удивительнее тот факт, что на языке оригинала при жизни писателя они не публиковались. А были обнаружены и опубликованы лишь в 1993 году. Поскольку рукописи до сих пор не найдены, пришлось переводить их на немецкий. Появление этих рассказов было воспринято как маленькая литературная сенсация. Живой интерес к ним проявили читатели многих стран. За короткий срок они были переведены на целый ряд языков.
Ремарк писал эти рассказы по заказу. В сентябре 1929-го он заключил с «Юнайтед Пресс оф Америка» договор, дававший этому агентству право на публикацию «Возвращения», а его самого обязывавший написать «серию из трех статей по 1500–2000 слов каждая о полях сражений во Франции». Гарантированный гонорар за каждую статью составлял тысячу долларов. Условия подтверждались еще одним договором, а число рассказов увеличивалось до шести. Роман «Возвращение» был опубликован в «Кольерс» тоже в продолжениях. Перед началом публикации и по ее окончании было издано по три рассказа. Ремарка уже давно читали в Америке, и хозяева «Кольерс» явно рассчитывали поднять интерес к нему до прибыльного бума.
Можно только гадать, почему рассказы не опубликовал Ульштейн. Документы не дают ответа на этот вопрос. Опасался ли сам Ремарк появиться на немецком рынке спустя всего лишь год после фантастического успеха романа о Пауле Боймере и его товарищах? Может быть, публикации в Германии препятствовала ситуация с правами? Или Ульштейн не хотел заявлять о себе новыми работами Ремарка на фоне обострившейся политической обстановки?
Интенция рассказов снова однозначна: протест против войны, обрекающей людей на то, чтобы стать ее жертвами. Война врывается в их жизнь и, обнаруживая всю свою жестокость и бессмысленность, совершает в их судьбах моральный переворот. «Там-то я впервые и увидел пленных, много пленных...» — говорится в рассказе «Враг». «Я испытал нечто вроде шока, но тут же
