Ефим Славский. Атомный главком - Андрей Евгеньевич Самохин
Эту книгу сразу перевели в СССР, ее с интересом изучили Курчатов, Хлопин, Харитон и другие ведущие участники Атомного проекта. Ознакомился с ней и Берия, скорее всего, посмотрел и Сталин. А потом советские атомщики сделали невероятное, с точки зрения американца. Отстав лишь на четыре года.
Академик Ю.Б. Харитон вспоминал на склоне лет: «Было нелегко и позже. Но этот период по напряжению, героизму, творческому взлету и самоотдаче не поддается описанию. Только сильный духом народ после таких невероятно тяжелых испытаний мог сделать совершенно из ряда вон выходящее: полуголодная и только что вышедшая из опустошительной войны страна за считаные годы разработала и внедрила новейшие технологии, наладила производство урана, сверхчистого графита, плутония, тяжелой воды» [86. С. 298].
Среди участников создания советского атомного и водородного оружия были люди с разной судьбой, разных национальностей, с различными взглядами на мир. Петр Леонидович Капица, «выпавший» на раннем этапе из Атомного проекта, инициировал ссору с Берией. Это были его позиция и его выбор.
Аттестационный лист личного дела Е.П. Славского.
[Портал «История Росатома»]
Андрей Дмитриевич Сахаров, придумавший конструкцию водородной «слойки», через двадцать лет стал «пацифистом» и диссидентом. Впрочем, и тогда он признавал: «Я играл очень активную роль в этой большой коллективной работе, в которой принимало участие огромное количество людей – и чрезвычайно инициативных, и прилагавших огромные усилия. Я тоже прилагал огромные усилия, потому что считал: это нужно для мирного равновесия. Я и другие думали, что только таким путем можно предупредить третью мировую войну. Конечно, с тех пор мои взгляды эволюционировали. Но в этом основном пункте, я считаю, моя позиция – в тот период, в той исторической ситуации – была оправданна» [115. С. 75].
А с другой стороны, были не менявшие своих позиций Игорь Васильевич Курчатов, Юлий Борисович Харитон, Яков Борисович Зельдович, Игорь Евгеньевич Тамм, Георгий Николаевич Флёров, Анатолий Петрович Александров, Виталий Григорьевич Хлопин, Андрей Анатольевич Бочвар, Кирил Иванович Щёлкин, Николай Антонович Доллежаль, Евгений Иванович Забабахин, Лев Андреевич Арцимович, Абрам Исаакович Алиханов, Николай Николаевич Боголюбов…
Перечислять этих ученых, героев Атомного проекта можно еще долго. И среди них в первом ряду не физик, а инженер и организатор Ефим Павлович Славский, потрудившийся для создания бомбы не меньше, чем Ванников и Берия.
Они сделали свой выбор не за страх, а за совесть, защищая не идеологические догмы или «сталинские амбиции», а свою страну, своих близких. Создавая не только ядерный щит Родины, но и ее энергетическое «атомное сердце» на десятки лет вперед. И совершили почти невозможное, даже учитывая помощь разведданными. Благодаря выбору и самоотверженности этих людей до сих пор жива и будет жить сама Россия.
Глава 7
«Сороковка» – от страха до охоты
Между тем жизнь на комбинате шла своим чередом. Стране нужна была не одна и не десять – сотни атомных, а позже и водородных бомб. К концу 1949 года были сделаны кроме первой взорванной две бомбы типа РДС-1. На следующий год при плане в семь бомб «База-10» и КБ-11 изготовили девять «изделий». А к концу 1951‐го ядерный арсенал благодаря ударной работе атомщиков располагал уже 29 бомбами. Атомная гонка в сверхсекретном режиме продолжалась, лишь немного «сбросив» начальный сверхвысокий градус драматизма и героизма.
Следом за «Аннушкой», работавшей на оружейный плутоний, на комбинате № 817 появился второй уран-графитовый реактор АИ, нарабатывавший тритий для термоядерной бомбы. Позднее, после модернизации, на нем стали получать изотопы кобальта-60 и полония-21, а также отрабатывать новые сборки тепловыделяющих элементов (ТВЭЛов) и новые конструкционные материалы. Следом построили и новые реакторы АВ-1, АВ-2, усовершенствованный реактор АВ-3, работавший и на плутонии, и на тритии. Еще до испытания первой бомбы в июне 1949‐го начали строить первый в Советском Союзе промышленный реактор на тяжелой воде ОК-180, который заработал в сентябре пятьдесят первого.
Брохович вспоминал любопытный случай при пуске реактора АВ-3 в октябре 1952 года, на котором присутствовал Славский. Он говорит кое-что о физическом состоянии Ефима Павловича. «Мне крановщики пожаловались, что через усиленные стекла пульта плохо видны плитки ближних технологических каналов. Я проверил – правильно. Сказал Ефиму Павловичу… Он посмотрел и ответил:
Общая панорама радиохимического завода.
[Из открытых источников]
– Ничего подобного. Я вижу у самой стены. Положи плитку, я прочту тебе номер.
Я спустился и положил примерно на метр ближе рукавицу. Слышу с площадки гневный окрик Славского:
– Я тебе что говорил положить? С тобой шутки шутить не буду!
У Ефима Павловича как-то высоко поставлены глаза, поэтому он видит, а мы все плохо» [40. С. 56–57].
На «Базе-10», получившей уже название «Челябинск-40», а в народном изводе – «Сороковка», вышли из «барачной» стадии аффинаж и плутониевая металлургия. Расширялось химическое производство, обрастая новыми цехами, превратившимися позже в номерные заводы. Персонал, занимавшийся радиохимией, приходилось часто менять из-за переоблучения – это долго было головной болью и для Музрукова, и для Славского. По этому вопросу у руководства комбинатом возникали напряженные споры с врачами, настаивавшими на немедленной «ротации» облученных работников. Вспоминает врач-радиолог Ангелина Гуськова – в будущем эксперт Научного комитета по действию атомной радиации при ООН, член-корреспондент Академии медицинских наук СССР, а тогда доктор комбината, лично наблюдавшая за здоровьем Курчатова, Ванникова, Славского и близко общавшаяся с последним долгие годы: «Были и у нас, врачей, острые схватки с Ефимом Павловичем за вывод людей с опасных участков. Но то, что из 2500 больных на «Маяке» 90 % восстановили свое здоровье благодаря своевременному переводу, лучшее свидетельство, что в этих схватках не было побежденных, и мы вместе добивались реализации приемлемых решений» [58. С. 74].
Приказ № 133/17сс о лечении и организации защиты от радиации работников базы № 10.
[Центральный архив корпорации «Росатом»]
Рядом с заводом «Б» возвели дублирующий его завод «ДБ», чтобы можно было не останавливать производство, когда участки первого ремонтировали с глубокой отмывкой и заменой загрязненного радиацией оборудования. Дошли руки и до экологии: модернизировали «выхлопную» 150‐метровую трубу, снабдив ее системой улавливания и фильтрации, после чего радиационные выбросы над «Базой-10» значительно снизились. Совершенствовалась и служба дозиметрического контроля. По ее указаниям асфальт
