Ефим Славский. Атомный главком - Андрей Евгеньевич Самохин

«Иван» пошел вниз на исправно раскрывающихся парашютах. Подрыв был произведен на расчетной высоте в пределах 4500–3700 метров над уровнем барометрическими датчиками, установленными на самом изделии.

Вот как описывает его летевший на самолете-носителе кинооператор студии «Центрнаучфильм» (впоследствии народный артист РСФСР) Дмитрий Гасюк, стоявший со своей камерой непосредственно у открытого бомболюка:

«Жутковато лететь, можно сказать, верхом на водородной бомбе! Вдруг сработает? Хотя и на предохранителях она, а все же и молекулы не останется! Необузданная сила в ней, и какая! Бомба пошла и утонула в серо-белом месиве. Тут же захлопнулись створки. Пилоты на форсаже уходят от места сброса. Под самолетом снизу и где-то вдали облака озаряются мощнейшей вспышкой. Вот это иллюминация! За люком просто разлился свет – море, океан света, и даже слои облаков высветились, проявились. Зрелище было фантастическое, нереальное, во всяком случае неземное. Облачность настолько плотна, что свет не режет, и ни очки на глаза, ни плотный фильтр на оптику даже не понадобились. В этот момент наш самолет оказался между двух слоев облачности, а там, в этом прогале, снизу, появляется громаднейший шар – пузырь светло-оранжевого цвета! Он, как Юпитер, громадный, мощный, уверенный, самодовольный!» [19. С. 86].

Взрыв самой мощной термоядерной бомбы.

[Центральный архив корпорации «Росатом»]

За прошедшие с момента сброса 188 секунд Ту-95В успел удалиться на 40 километров, самолет-дублер со Славским и Москаленко на борту – на 55 километров.

Яркую вспышку увидели в Мурманске, Архангельске и Сыктывкаре, на полярных станциях и северных оленьих пастбищах. Газовый гриб поднялся на высоту 65–67 километров, диаметр его ножки был около 30 километров. Ударная волна от взрыва, зафиксированная сейсмостанциями разных континентов, обошла земной шар трижды. По северному побережью СССР и Скандинавских стран прокатились мощные приливные волны.

Выписка из протокола заседаний Президиума ЦК КПСС о заслушанной информации Е.П. Славского о проведенных испытаниях ядерного оружия. 31 октября 1961 г.

[Портал «История Росатома»]

Много волнения на земле доставило 40‐минутное прекращение радиосвязи с самолетами. Но, несмотря на изрядную болтанку и даже частичную потерю управляемости бомбардировщиком, его черный обгорелый корпус, члены экипажа обоих самолетов не пострадали, а сами машины вскоре успешно приземлились на аэродроме вылета.

Славский рассказывал позже журналисту Олегу Квятковскому:

«Непогода мешала – ветер, облачность страшная. Я был в самолете и, честно сказать, ничего не увидел, только страшная тряска, когда грянул взрыв. Ну, надо лететь в Москву. Летчики мне подчинялись, я им приказал. Прибыли. А по пути узнаю: экипажу, какой бомбу везет, никаких там особых наград не полагается, уровень вроде не тот. Сказал напрямую Хрущеву. Три летчика с ходу стали Героями Советского Союза» [75. С. 377–378].

Прямо с аэродрома была отбита телеграмма:

«Москва, Кремль. Н.С. Хрущеву

Испытание на Новой Земле прошло успешно. Безопасность испытателей и близлежащего населения обеспечена. Полигон и все участники испытаний выполнили задание Родины. Возвращаемся на съезд.

Москаленко, Славский.

30 октября 1961 года».

Возвращение министра Средмаша на съезд стало триумфальным: «На ХХII съезде нашей партии весь зал (6 тыс. человек) Дворца Съездов устроил овацию Ефиму Павловичу, который приехал с Севера, где была испытана самая мощная водородная бомба. Это было великолепное зрелище: стихийно встали все. Я знаю еще двух таких людей, которым съезд выражал таким образом свое уважение и любовь. Это были Жуков и Фидель Кастро», – вспоминал хирург Борис Петровский – будущий академик и министр здравоохранения СССР [102. С. 293–294].

В 1962 году за разработку и испытания самой мощной в мире термоядерной бомбы Ефим Павлович Славский был в третий раз удостоен звания Героя Социалистического Труда.

У процесса ядерного вооружения всегда были некие разумные границы. Или – границы разума, отделяющие его от безумия. Эти границы еще тогда остро почувствовали многие атомщики по обе стороны противостояния «двух систем». Особенно те, кто стоял у истоков атомных проектов в своих странах, кто воочию видел на испытаниях всю дьявольскую разрушительную силу цепной реакции атомного распада или термоядерного синтеза, заключенного в оболочку боевых зарядов.

Еще в начале 1954 года академики И.В. Курчатов, А.И. Алиханов, И.К. Кикоин и А.П. Виноградов подготовили секретную записку, оформленную как рукопись статьи. Один экземпляр ее тогдашний глава Минсредмаша В.А. Малышев направил первому секретарю ЦК КПСС Н.С. Хрущёву с предложением опубликовать текст в открытой печати от имени неких «авторитетных советских ученых, которые хорошо известны за границей и с нашей тематикой не связаны». Статью эту кроме Хрущёва прочли Маленков и Молотов. В ней, в частности, говорилось:

«Современная атомная практика, основанная на использовании термоядерной реакции, позволяет практически неограниченно увеличивать взрывную энергию, сосредоточенную в бомбе… Защита от такого оружия практически невозможна, ясно, что массовое применение ядерного оружия приведет к опустошениям воюющих стран… Помимо разрушающего действия атомных и водородных бомб человечеству, вовлеченному в ядерную войну, угрожает еще одна опасность – отравление атмосферы и поверхности земного шара радиоактивными веществами, образующимися при ядерных взрывах…

Темпы роста производства атомных взрывчатых веществ таковы, что уже через несколько лет накопленных запасов атомных взрывчатых веществ будет достаточно для того, чтобы создать невозможные для жизни условия на всем земном шаре. Взрыв около ста больших водородных бомб приведет к тому же… Таким образом, нельзя не признать, что над человечеством нависла огромная угроза прекращения всей жизни на земле».

В заключение статьи постулировалась необходимость «полного запрещения военного применения атомной энергии» [8].

Такие воззрения расходились с идеологической советской установкой на неизбежность военной «схватки с капитализмом» для установления «царства социализма» во всем мире. Статья не была напечатана, но произвела сильное впечатление на руководство страны, которое так же, как и «проклятые капиталисты», хотело жить и продолжать свой род, нянчить внуков и правнуков. Иначе трудно объяснить такие новые слова от советской верхушки, как сказанные 12 марта 1954 года главой правительства Георгием Маленковым в ходе предвыборной кампании в Верховный Совет СССР: «Советское правительство… решительно выступает против политики «холодной войны», ибо эта политика есть политика подготовки новой мировой бойни, которая при современных средствах войны означает гибель мировой цивилизации». Это, можно сказать, почти прямое цитирование рукописи советских ядерщиков.

Через год – в июне 1955‐го – на Западе появляется «Манифест Рассела – Эйнштейна», в котором одиннадцать известных ученых призвали глав государств и ведущих политиков забыть идеологические разногласия перед лицом ядерной войны, несущей угрозу всему человечеству.

Свергший Маленкова Хрущёв тоже отчасти воспринял предупреждения Курчатова и других отцов советского Атомного проекта. В документах XX съезда КПСС в феврале 1956 года ортодоксальный тезис о неизбежности новой мировой войны из-за «агрессивных происков империализма» впервые сменяется доктриной «мирного сосуществования систем с разным общественным строем».

К этой же ментальной