Золотые субмарины Испанской республики - Владимир Виленович Шигин
Родион Малиновский – будущий Министр обороны СССР
Перед самым отходом явился Паоло с представителем ЦК Коммунистической партии басков. Он просил спасти государственные ценности – документы, драгоценности, валюту и 15 млн. песет. Их привезли на грузовике и разместили в моей каюте, заполнив ее полностью. У входа я поставил охрану из надежных ребят. Наконец, выходим в море. Путь до Хихона не менее суток. Пришли мы туда последними: все военные корабли северного республиканского флота, транспорты и другие суда уже сосредоточились в порту. Толчея страшная. Мятежники поспешили этим воспользоваться и начали обстреливать и бомбить порт.
В ночь с 25 на 26 августа 1937 г. была одна из самых сильных бомбежек. Три подводные лодки С-2, С-4, С-6 покинули порт для выполнения наспех составленных боевых заданий. Не успели мы дойти до своей позиции, как обнаружили, что сломаны горизонтальные рули. Даем радиограмму в Хихон. Ответа нет. Опять дублируем. Хихон молчит. Запрашиваем главную базу – Картахену: "Лодка имеет поврежденные рули. Сообщите обстановку в Хихоне". Приходит ответ: "Вы обратились не по адресу. Обращайтесь к своему командующему". А где его искать?
Болтаемся в море седьмые сутки. Пока все благополучно. Наконец, получаем из Хихона радиограмму от дона Валентине: "Приказываю не уходить с позиции без особых распоряжений". Однако по перехваченным радиограммам с ПЛ С-2 и С-4 я узнаю, что им разрешено в связи с "неисправностями на кораблях" уходить во французские порты. Это было бегство. Уходили и другие корабли. Интернировался во Францию эсминец "Хосе-Луис-Диес". Эсминец "Сискар" был потоплен при прорыве Гибралтара, и попытке пройти в Картахену.
Наша С-6 осталась единственной республиканской подводной лодкой, продолжавшей выполнять боевое задание. Правда, суть его свелась к тому, чтобы не оказаться потопленными вражескими кораблями, от которых мне не раз удавалось либо уклоняться, когда шли в подводном положении, либо прятаться под воду, хотя лодка была неисправна. Существовала опасность также нарваться на мину, которых франкисты здесь понаставили достаточно. Все же 15 октября 1937 г. мы пришли в Хихон. Положение было тяжелым, противник подошел вплотную к городу. Не хватало патронов и снарядов. В порту собрались беженцы.
Тем не менее, нам требовался срочный ремонт. Положение усугубилось, когда две бомбы разорвались между пирсом и бортом лодки. Она получила смертельный удар, прочный корпус был поврежден, механизмы сорваны со своих мест, аккумуляторная батарея полностью разрушена, сместился с фундамента дизель. Конечно, при наличии хорошей ремонтной базы С-6 можно было бы поставить в строй действующих, но в создавшемся положении выход был только один – затопить ее, чтобы она не досталась противнику. Это и было сделано с разрешения командования.
На этом закончился мой первый этап пребывания в Испании. Из Хихона я самолетом добрался до Парижа, где из "испанца" снова превратился в русского и где рассчитывал перед отъездом на Родину хорошенько отдохнуть и закупить подарки, Не тут-то было. Оказалось, что я снова нужен в Испании. Дело в том, что республиканские ПЛ С-2 и С 4, ушедшие в октябре 1937 г. во Францию, могли быть возвращены республиканскому правительству Испании, но на них не было командиров, а личный состав почти полностью разбежался. Так я оказался назначенным на С-2, стоявшую в Сен-Мазере, а И.А. Бурмистров – на С-4, находившуюся в Бордо.
Я прибыл в Сен-Назер, где встретился с республиканским представителем Педро Прадо, который всячески старался скорее привести лодки в боевую готовность и переправить их на юг Испании. Сделать это, однако, было не просто. Если с экипажем вопрос более или менее удалось решить, то с ремонтом кораблей предстояло много хлопот, тем более что французские власти помогать откровенно не желали.
Для общения с ними и для официальных визитов у меня на подводной лодке в качестве командира выступал механик дон Селестино Росс. Я числился в списке как младший машинный офицер и какого-либо общения с французскими чиновниками не имел. Все вопросы я решал с Вальдесом, которого мне удалось отыскать, и он согласился снова работать в паре со мной. От него я узнал, что Паоло, к сожалению, погиб. Новый комиссар правый социалист Мартинес обо всех моих действиях скрытно информировал дона Валентино и следил за мной, чтобы не допустить моей "марксистской пропаганды" среди членов экипажа, который оказался еще более "пестрым", чем на С-6. Тут были и социалисты, и анархисты, и откровенные пособники фашистов, которые то и дело устраивали на лодке провокации и настоящие диверсии: то подкладывали в укромные места самовоспламеняющиеся пеналы, то выводили из строя главную систему электрообеспечения, то куда-нибудь подкладывали взрывчатку.
Правда, все обходилось благополучно, так как были в команде верные и преданные люди, и опасность вовремя удавалось ликвидировать. В завершение всех неприятностей республиканский консул сообщил, что раз диверсии не дали фашистам желаемых результатов, они, по некоторым данным, считают, что единственным путем не допустить подводную лодку в Испанию является убийство командира. Неприятное известие, но что делать: надо быть более бдительным и постараться побыстрее завершить все работы. Перед нашим уходом консул выдал нам с Вальдесом по браунингу.
Основные ремонтные работы удалось закончить лишь к июлю 1938 г. Правда, недоделок оказалось столько, что, по большому счету, лодку нельзя было выпускать в море: не работали перископы, гирокомпас, текли дейдвудные сальники, практически развалилась аккумуляторная батарея. Можно сказать, отсутствовало и вооружение. Но, как я уже говорил, ПЛ нужны были республиканскому правительству в основном для демонстрации силы, поэтому наша задача состояла в одном – сделать все возможное, чтобы привести лодки из Франции в Картахену. Как говорится, плыть, но быть.
Здесь надо сказать, что в то время обстановка в Испании еще больше усложнилась, противник захватил многие районы, и французское правительство ужесточило отношение к нам: были опасения о возможности вторичного
