Мировой ядерный клуб. Как спасти мир - Яков Иосифович Рабинович
Горбачевские реформы резко ускорили процесс эмиграции, увеличили ее масштабы. Если подвести окончательный итог, то получается, что больше миллиона евреев оставили Советский Союз всего за семь лет. А среди них была большая часть высококвалифицированных специалистов, ученых высшей категории. Эти ученые были признаны как в США, так и в Израиле, да и не только признаны, но и востребованы, правда, далеко не все, но все же большинство. Следует обратить внимание, каким стало значение евреев в политической и культурной жизни стран их обитания.
Если взять государство Израиль и новое качество диаспоры, то она представляет собой два разных, но взаимодополняющих способа включения евреев в жизнь человечества в двадцатом и начале двадцать первого века, которые, невзирая на все его трагедии, оказались, в конечном счете, поразительно плодотворны. Вывели страну на самую высокую орбиту по новейшим технологиям XXI века!
Идеологические и культурные процессы в современном мире не могут не отразиться и на всей системе международных отношений. В первую очередь, они ставят новые сложные задачи перед внешней политикой России. Но в сегодняшней России есть Интернет и студенческая молодежь пока еще не отравленная эпигонами. И, самое главное, есть миллионы граждан, для которых жизненно важно чувствовать себя, пользуясь выражением Владимира Путина, «свободными людьми в свободной стране».
Глава 19
ИСААК КИКОИН – «ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЙ ГЕНИЙ КОМАНДЫ КУРЧАТОВА»
Еще об одном выдающемся ученом уж очень хочется поведать читателям. Фамилия Кикоин неизбежно вызывала если не удивление, то интерес: как она появилась? Исаак Константинович объяснял охотно:
– Я еврей. В Петровские времена фамилий у евреев не было, но царь распорядился провести перепись. Именно тогда и появились в стране фамилии, которые нынче на слуху. Один из моих предков был человеком образованным, он хорошо знал Библию. Там говорилось о растении, которое укрыло пророка Иону от палящего солнца. На иврите оно называлось «КИКОИН».
Исаак Константинович знал древнееврейский язык, историю народа, к которому принадлежал, изучал Талмуд и Кумранские рукописи. Он не был религиозен, но однажды написал молитву на иврите, и не единожды показывал ее своим друзьям, – тем, кто интересовался Библией и религией.
Он был физиком по призванию. Хотел заниматься историей, но так случилось, что ему было суждено делать иное… Именно о нем академик Л.З. Сагдеев сказал: «экспериментальный гений команды Курчатова». Впрочем, несмотря на выдающиеся успехи, достигнутые им в «Атомном проекте», на исходе жизни он, выступая перед школьниками, признавался:
«За долгую жизнь я не успел насладиться любимой своей физикой, не хватило мне времени, ясно вижу теперь – не хватило. А ведь не было ни одного дня в жизни, ни выходного, ни праздника, ни отпуска, когда бы ею я не занимался. Часто я сны вижу о физике». Он мечтал, чтобы школьники окунулись в тот мир физики, который он так любил. Привить любовь к науке со школьных лет весьма сложная проблема и не каждому это дано… даже ученому… «Именно об этом мы говорили с ним, – вспоминает известный журналист Владимир Губарев, – сначала в институте, а потом и дома. Было это летом 1967 г., а поводом для встречи послужила информация о том, что академик Кикоин обещает создать учебник по физике для школьников.
По понятным причинам об „основной“ работе ученого я расспрашивать не мог, хотя уже знал, что Исаак Константинович сыграл выдающуюся роль в создании ядерного оружия. Насколько я знаю, академик И.К. Кикоин избегал встреч с журналистами, не давал интервью. Исключение он сделал для меня по двум причинам. Я работал в „Комсомолке“, и это была прекрасная трибуна для обращения к молодым, а в то время у ученого была такая потребность. И второе, у меня был допуск к секретным работам, так как приходилось постоянно летать на космодромы и бывать в „закрытых институтах“ и лабораториях. Отчасти и поэтому Исаак Константинович был со мной откровенен. Он оценил и то, что я не расспрашивал его об „Атомном проекте“. Хотя и обещал „в соответствующее время“ рассказать об этом… К сожалению, этого не случилось».
Как пишет Владимир Губарев: Спустя сорок лет, перечитывая записи той нашей беседы, я вновь и вновь удивляюсь: насколько актуальны многие идеи и мысли, высказанные тогда академиком И.К.Кикоиным. Наверное, только гении обладают удивительной способностью размышлять о будущем так, будто оно открывается им до мелочей.
Беседу я начал так:
– Вы постоянно окружены учениками. Что более всего импонирует вам в их научных устремлениях?
– Они стараются заниматься проблемами фундаментальными. Мировыми проблемами. И даже приходится сдерживать немного молодежь, потому что мировых проблем не так уж много. Надо работать над решением «земных» вопросов.
– В последнее время говорят о некотором застое в физике…
– Не совсем так. Все ждут новой теории, нового Бора.
– Но пока он не появляется. Чего не хватает?
– Сейчас труднее, чем раньше. Ныне очень мало физиков-индивидуалистов. Крупные открытия делаются на больших машинах, а значит, коллективно. Характер работы экспериментаторов резко изменился: физиков стало много. В этом большую роль сыграло появление ядерной энергетики и развитие атомной промышленности.
– Многие молодые ученые утверждают, что физика стоит во главе точных наук. Действительно, можно ли так говорить?
– Физика имеет некоторое право на такое определение. Эта наука дает представление о мироздании, решает фундаментальные вопросы естествознания. Методы физики универсальны и с успехом применяются в других областях знания. Например, современные отрасли радиотехники были раньше разделами физики, а теперь существуют как самостоятельные науки. Подобных примеров много.
– А стремление некоторых молодых физиков занять «особое» место?
– Это издержки воспитания. Настоящие физики не хвастаются: им некогда. Будничная работа физика – это обычный кропотливый труд. Я могу привести много примеров в подтверждение этой аксиомы. Гельмгольц говорил, что на обдумывание того, как согнуть кусок латуни, иногда уходит больше времени, чем на создание целой теории. И после того, как он его согнет и что-то хорошее получится, попробует другие варианты, чтобы проверить, не случайно ли у него так хорошо получилось. Мне отрадно, что мои ученики начинали понимать эту «будничность» физики уже на втором курсе.
– Вы сейчас преподаете в МГУ?
– В этом году – нет.
