Мировой ядерный клуб. Как спасти мир - Яков Иосифович Рабинович
Не могу удержаться от современного комментария к словам Кикоина! Нынче учебники для школы пекутся как блины на масленицу. Считается, что писать их: легко и просто – достаточно иметь звание «кандидат наук» и хорошие связи с издателями. Что греха таить, участие в создании учебников для школы сегодня – одно из самых выгодных коммерческих предприятий. В борьбе за учебники случаются даже убийства. Так что можно смело утверждать, что образованием современной молодежи занимаются даже киллеры…
Вот почему так актуальны сегодня слова и мысли академика Кикоина:
– Поиски одаренных ребят идут по всей стране. Как вы думаете, не делаем ли мы ошибку, когда в 13–14 лет говорим молодому человеку, что путь в физику или математику ему закрыт?
– Конечно, этого делать нельзя! Только в 20–21 год можно определить, на что способен человек. И если он не годится для науки, можно и нужно ему честно это сказать. В этом случае вероятность ошибки очень мала. У А.Ф.Иоффе в институте неспособные не уживались.
Я видел, как в институт приходят новые люди, но через некоторое время многие из них тихо, без шума исчезали. Как Абрам Федорович сумел создавать в институте такую атмосферу, неизвестно. У него были только хорошие ученые. Из его учеников вышло пятнадцать академиков, тридцать член-корреспондентов. Сейчас много крупных молодых ученых вышло и выходит из института, руководимого академиком П.Л. Капицей. Это его большая заслуга.
– Это уже зависит от личных качеств человека. И, очевидно, от способности молодых ученых работать?
– Конечно. Мы приучаем нашу молодежь работать помногу. За семь часов ничего не сделаешь. Если руководитель приходит в лабораторию рано и уходит поздно, то это действует на всех лучше всяких нотаций. В самом деле, уходить раньше меня как-то неудобно. И молодые постепенно привыкают к труду. Втягиваются.
– Но без таланта все же не обойдешься!
– Говорить о таланте нельзя. Молодой человек должен уверовать в себя. А для этого ему необходимо рисковать. Без риска ничего не сделаешь. Но нужно, чтобы ученик не разбрасывался. У него может быть много хороших идей, но сразу браться за все нельзя. Лучше выбрать что-то самое ценное. Вот здесь роль руководителя очень велика.
– Он должен верить ему?
– Вера – вещь в науке неплодотворная. Я не требую, чтобы мне слепо верили. Доказывать надо. И личным примером, и знаниями… Но самое важное, конечно, заключается в том, что у молодежи огромная тяга к науке.
– А что в молодых вам не нравится?
– Многие из них хотят, а иногда даже требуют, чтобы их опекали. Мне часто приходится слышать жалобы, что старшие не заботятся о молодых специалистах, не руководят ими. Не думаю, что это наша вина. Многие молодые специалисты слишком уж долго хотят быть молодыми. А мы в свое время, наоборот, старались как можно быстрее стать самостоятельными. И это приносило свои плоды. Сейчас средний возраст кандидата наук – тридцать лет. Мы в эти годы становились уже докторами. В наше время (я имею в виду работу в институте А.Ф. Иоффе) это было массовым явлением.
– Может быть, современная коллективная работа в науке сковывает индивидуальность?
– Отчасти это верно. Но индивидуальность не должна теряться. Причина, на мой взгляд, в другом: люди поздно начинают работать. Студент приступает к научной работе на последнем курсе, когда диплом пишет. А ведь практической наукой студенты должны заниматься, как только начинается специализация, и даже раньше… В первую очередь мы должны приучать студентов думать и размышлять.
Академик Н.Н. Семенов как-то сказал, что он получил главное свое образование не в университете, а на научных семинарах. На них многие студенты приобретают настоящее образование и сейчас. Довольно трудно заставить человека с увлечением набирать знания впрок. Причем ему еще неизвестно, для чего они пригодятся и пригодятся ли. Когда же студент работает над конкретной задачей, ему необходимо знать многое, а не просто повышать образование. Поэтому нужно уже со второго курса ставить определенные научные задачи перед студентами, тогда они и запоминать будут больше, и знания у них будут прочными.
– Иногда взаимоотношения учителя и ученика в науке становятся болезненными. Я имею в виду банальную истину: ученик превосходит своего учителя…
– Древняя восточная мудрость гласит: «Никогда отец не завидует успехам сына, а учитель – успехам учеников». Это очень мудрые слова. Я всегда радуюсь, когда мой ученик сделает что-то важное. Это очень приятно. Ведь в том, что ученик чего-то достиг, есть и заслуга учителя. У меня появились ученики, когда я сам был еще очень молодым человеком.
Мне было тогда 32–33 года. Это произошло накануне войны, когда мне понадобилось быть на Магнитогорском заводе. Я получил большое удовольствие, когда группа молодых людей, обступившая меня, люди, которые уже сами были инженерами-энергетиками, сказали, что они мои ученики. Они учились у меня в Ленинградском политехническом институте. Теперь работали в Магнитогорске. Приятно было сознавать, что мои ученики работают и командуют производством!
Исаак Константинович Кикоин – человек удивительный, интеллигент, как говорится, «высшей пробы». Его манера вести беседу, дискуссии – спокойная, выдержанная, аргументированная – поражала. Были очень трудные времена в Свердловске-44, ничего не ладилось с центрифугами. Туда приезжал Берия.
Об этом повествует врач А.Г. Гуськова, которая ехала в одном вагоне с Ванниковым и Славским, сопровождала их. Берия учинял допросы, разбирательства. Обвинял всех в саботаже. И в такой ситуации Исаак Константинович сохранял спокойствие, проявляя выдержку, успокаивал людей, твердо и выдержанно спорил с Берией. Он доказывал, что пройдет еще пара испытаний, завершится еще один эксперимент, и все наладится.
На него давили, его обвиняли во всех немыслимых грехах, а он упорно шел своим путем. Такая позиция вызывала уважение.
Академик Кикоин знал, что во всей атомной промышленности работают сотни его учеников, которые занимаются разделением изотопов урана. Под его руководством они совершат, казалось бы, невозможное: создадут самые совершенные в мире газовые центрифуги. Эти уникальные производства будут называть «жемчужиной атомной индустрии России». Даже в XXI веке им не будет
