Мировой ядерный клуб. Как спасти мир - Яков Иосифович Рабинович
Трудно сказать, знали ли в Кремле это утверждение гениального Луи Пастора. И все же, когда летом 1941 г., сминая оборонительные рубежи Красной Армии, танковые колонны Гитлера устремились в глубь страны, а ФТИ из Ленинграда был срочно переведен в Казань, Сталин и Ворошилов наконец-то спохватились обратились за помощью к своим ученым. Перед институтом была поставлена задача – в кратчайший срок создать ракетное оружие. Решение ее Иоффе поручает Зельдовичу. И «недоучка» вновь оказывается на высоте: откорректировав теорию горения пороха и точно рассчитав внутреннюю баллистику ракетного снаряда, Яков Борисович дает оборонной промышленности возможность начать массовое производство мин для грозных «катюш». И уже 14 июля 1941 г. под Оршей батарея капитана Ивана Флерова обрушивает на гитлеровцев уничтожающий шквал залпового ракетного огня этих установок. Как подтверждают историки, вклад «катюш» в окончательную победу над гитлеровской армией был огромен. Что же до работавших на фюрера крупных немецких военных специалистов и ученых, то им так и не удалось разгадать тайну «снарядов Зельдовича».
Понятно, что Яков Борисович Зельдович был строго засекречен. Таковым он оставался и тогда, когда после победного мая 1945-го его лабораторию перевели в Москву под общее начало знаменитого Курчатова, а затем – в город Сарнов (сверхсекретный «Арзамас-16»), где были собраны лучшие физики страны. Время это было для Союза непростым – после произведенных Соединенными Штатами ядерных взрывов в Хиросиме и Нагасаки конфронтация стала угрожающей. Над СССР нависла угроза превентивного ядерного удара со стороны США. В этой ситуации Москва срочно начала готовить собственный ядерный проект.
По приказу всемогущего Л.П. Берии, руководители этого проекта, ученые были разделены на группы с условными названиями «Израиль» и «Египет», от которых требовалось срочно начать параллельную работу по изготовлению атомного оружия. Непосредственное руководство обоими коллективами было поручено Курчатову. Зельдович оказался в «Израиле», в котором значились также Ю.Харитон, Л. Ландау, А. Сахаров, Е. Гинзбург и ряд других выдающихся физиков. Не менее талантливыми были и другие архитекторы будущего оружия: В. Турбинер (корпус бомбы), В. Цукерман и Л. Альтшуллер (исследование процессов взрывных зарядов), А. Гельфанд (математическое обеспечение проекта). В свою очередь, «Египет», работающий в секретном сухумском КБ под руководством А. Забабахина, был усилен немецкими физиками-атомщиками, доставленными из разгромленной Германии. Спешили все: в США советским ученым противостоял мощный проект «Манхэттен», где работали уже создавшие атомную бомбу Р. Оппенгеймер, Э. Теллер и другие знаменитости из разных стран мира. К тому же, по данным советской агентуры, американцы начинали работу и над водородным оружием. В 1949 г. не без помощи разведки и шпионов (К. Фукс, Г. Голд, супруги Розенберги и др.), переправивших в СССР, множество важнейших чертежей и расчетов, «отряд Курчатова» создал советскую «сдерживающую» атомную бомбу. Личный вклад Зельдовича в это грозное «произведение» трудно переоценить, равно как и его огромные заслуги в создании очередного детища советской военной науки – водородного оружия (1953). Но даже находясь в зените (пусть и засекреченной) славы, знаменитый ученый всегда с уважением говорил о своих учителях Игоре Курчатове и Юлии Харитоне.
* * *
О том, как под неослабленным контролем НКВД находились ведущие ученые атомного проекта, говорят архивные документы. «Допускать ли Якова Зельдовича к бомбе?» Вопрос звучит смешно, потому что группа Я.Б. Зельдовича разрабатывала конструкцию первой атомной бомбы, именно за нее будущий трижды Герой Социалистического Труда получил первую Золотую Звезду. Тем не менее в апреле 1948 года уполномоченному Совета Министров СССР А. Бабкину было поручено проверить всех сотрудников Института химической физики АН СССР «на благонадежность», а именно в этом институте числились и Харитон, и Щелкин, и Зельдович, и многие другие ученые, которые выполняли «специальные работы по тематике Первого главного управления».
Уполномоченный Бабкин начал знакомиться с личными делами сотрудников, и тут же был потрясен своим открытием. «При проверке выяснилась засоренность и концентрация большого количества лиц, скомпрометированных в политическом отношении»[10].
15 научных сотрудников, по мнению Бабкина, представляют особую опасность. Среди них – «Зельдович Яков Борисович, 1914 г. рождения, начальник теоретического отдела. Родители его матери и сестра матери живут в Париже. Сестра отца, Фрумкина P.H., в 1936 г. арестована. В настоящее время Зельдович категорически отказался работать в институте и добился зачисления в штат лаборатории Ю. Харитона. Допуск 1515/8068 от 18 июля 1946 года».
Уполномоченный СМ СССР был глубоко убежден, что им найдено «гнездо потенциальных шпионов и предателей», так как у них была не только «сомнительная» национальность, но и глубокие связи на Западе.
В своем отчете о результатах проверки «наверх», а точнее, традиционном для того времени доносе тов. Бабкин не может удержаться, чтобы не высказать свое мнение о руководителях института, хотя ему было поручено проверить только рядовых сотрудников: «Кроме перечисленных лиц, как Вам известно, в институте работают заведующими лабораториями Лейпунский Овсей Ильич, имеющий в Америке родных отца. Брат Лейпунского был арестован органами НКВД, бывший активный троцкист, осужденный в 1936 году и прибывший из заключения в 1943 году».
Проверяющий А.Н. Бабкин глубоко убежден, что им раскрыта преступная группа, и, конечно же, допускать к секретным работам никого нельзя… Он не сомневается, что будут приняты какие-то срочные меры против этих научных сотрудников, просит об этом его информировать.
Однако ничего не происходит. Но донесение Бабкина подшито «В дело». Оно только будет храниться в документах «Атомного проекта СССР» более полвека. Ни Зельдович, ни Лейпунский, ни их коллеги по институту так и не узнают об этом письме, которое могло сыграть свою роковую роль, если бы в августе 1949 года испытания первой атомной бомбы закончились неудачей.
Впрочем, Яков Борисович Зельдович прекрасно понимал, какую цену ему приходиться платить за свою причастность к «Атомному проекту». И, прежде всего, это было испытание молчанием.
А по сути «беспокойного» академика Я. Б. Зельдовича среди всех участников «Атомного проекта» называли самым «нестандартным» ученым, доставляющим хлопоты всем властям от Сталина до Горбачева. Что поделаешь? Видно так ему на роду суждено, а от судьбы не уйдешь? Терпи и делай добротно свое дело, коль хочешь быть достойным имени ученого.
Его участие в создании атомного оружия отражалось на его груди. Изредка он надевал все свои награды. Специально, чтобы шокировать окружающих! И было отчего. На его пиджаке сияло три Звезды Героя Социалистического Труда, медаль лауреата Ленинской премии и
