Модель. Зарубежные радиопьесы - Петер Хакс
П е д р о. Розита, ты что, и вправду хочешь…
Снова звонят в колокольчик.
Р о з и т а. Педро, соленых палочек и немножко сыру! (Взбегает по лестнице наверх.)
П е д р о (кричит ей вслед). Розита!
Розита стучится в дверь доны Катарины и входит в комнату.
Р о з и т а. Еще вина, дона Катарина?
К а т а р и н а. Для беседы с тобой тут хватит. Присядь на мою кровать.
Р о з и т а. Вы сейчас слышите прибой, дона Катарина?
К а т а р и н а. Конечно. Вообще, с тех пор как у меня ухудшился слух, я его лучше слышу. Но что я хотела сказать?
Р о з и т а. Может быть, что-нибудь о путешествии?
К а т а р и н а (задумчиво). Конечно, о путешествии.
Р о з и т а. А хотите, я вам что-то скажу? Я кое-что знаю.
К а т а р и н а. Ты?
Р о з и т а. Мы с Педро сговорились.
К а т а р и н а. Не воображайте, что я ничего не заметила. У меня всегда было тонкое чутье на зарождающуюся любовь.
Р о з и т а. Сговорились, чтобы вас ограбить. Мы хотим использовать путешествие в Лиссабон, чтобы прикарманить все ваше добро.
К а т а р и н а (смеется). Хорошо придумали!
Р о з и т а. Да не «хорошо придумали», а правда!
К а т а р и н а. Плуты! Знаю я вас!
Р о з и т а. Что вы хотите сказать, дона Катарина?
К а т а р и н а. Все пытаетесь сорвать путешествие! Ну сознайся, Розита!
Р о з и т а. Я и сознаюсь во всем.
К а т а р и н а. Сначала повозка слишком мала, потом лошади захромали, потом колесо сломалось, потом денег на дорогу нет, а теперь вот вы хотите меня ограбить. Не люби я тебя так, я бы, пожалуй, рассердилась. Почему ты участвуешь в заговоре против меня?
Р о з и т а. В заговоре?
К а т а р и н а. Вы думаете, я ничего не заметила? Ну ладно, довольно об этом! Но и ты не смей больше удерживать меня от путешествия в Лиссабон! Обкрадывайте, обкрадывайте меня, незадачливые воришки! (Смеется.)
Перед постоялым двором. Лошади замедляют шаг и останавливаются.
П е д р о. «Золотой ключ», дона Катарина.
К а т а р и н а. Стало быть, здесь. Но дом выкрашен в черный цвет. Разве тогда тоже так было?
Р о з и т а. Дом с черной штукатуркой? Надо же! Дона Катарина — да ведь это как гроб! Поехали дальше!
К а т а р и н а. Позолоченная вывеска хорошо смотрится на этом фоне.
Р о з и т а. На гробах тоже бывает позолоченная обивка, насколько я помню.
К а т а р и н а. А оконные рамы белые, — что ж, вкус во всем этом есть. И не противоречь мне, пугливая моя голубка! Мы будем ночевать здесь — это тоже входит в план нашего путешествия. Эй, хозяин! (Педро.) Он тот же, что и тогда?
П е д р о. Тогда он не был так сутул. Это все проезжие господа — они пригибают человеку голову книзу.
Х о з я и н (подходя к повозке). Слуга покорный, ваша милость. Это все только время, если мне дозволено услышать, о чем ведется речь. Вы остановились перед «Золотым ключом», как означено на вывеске. Предание гласит, что в «Золотом ключе»…
П е д р о. Спасибо, спасибо. Мы ищем ночлег для госпожи.
Х о з я и н. Так не ищите дальше. Будь даже мои комнаты плохи — они единственные на всем пути от Сетубала до Лиссабона.
П е д р о. Ах, еще и комнаты плохи?
К а т а р и н а. Я припоминаю…
Х о з я и н. Я говорил в сослагательном наклонении.
К а т а р и н а. По сослагательному наклонению я его и узнала.
П е д р о. Это знатная госпожа со свитой. Две повозки.
Х о з я и н. Вижу. Она утонет в леопардовых шкурах. У нас есть индийские, африканские и китайские комнаты.
К а т а р и н а. Припоминаю, припоминаю! Эта фраза тоже была десять лет назад.
Х о з я и н. Но десять лет назад я еще прибавлял: «Окна выходят на всемирную империю». Теперь они уже не выходят на всемирную империю. С тех пор я крашу дом в черный цвет.
П е д р о. Патриот.
Х о з я и н. Кое-кого это отпугивает. Но я знаю, к чему меня обязывают невзгоды отчизны.
К а т а р и н а. Сомнений быть не может. Это он. Распрягай, Педро! Поддержи меня, Розита!
Х о з я и н. Ваша милость останутся довольны.
К а т а р и н а. Леопардовых шкур мне для этого мало. Но на первый случай меня устроит, если вы внушите вашим блохам хотя бы некоторую воздержанность.
Х о з я и н. Сию же минуту распоряжусь. Что еще ваша милость изволит приказать?
К а т а р и н а. Красного вина в мою комнату.
Х о з я и н. Слушаюсь. Оно у меня великолепное. Сам пью.
К а т а р и н а. Стало быть, выпьете со мной. Мне надо поговорить с вами. Где я ночую?
Х о з я и н. Весь второй этаж в вашем распоряжении.
К а т а р и н а. Педро вас позовет.
Х о з я и н. К вашим услугам.
К а т а р и н а. Мне сдается, что вы меня не признали?
Х о з я и н. У меня такое чувство, что я вас необычайно хорошо знаю, хотя уверен, что видел вас не часто.
П е д р о. Дипломатический ответ.
Х о з я и н. Чистая правда.
П е д р о. Мы ведь сказали: десять лет назад.
Х о з я и н (задумчиво). Десять лет назад? Стало быть, незадолго до черной штукатурки — примерно тогда, когда умер Камоэнс.
К а т а р и н а. Камоэнс умер?
Х о з я и н. От чумы, в Лиссабоне, 10 июня 1580 года. Я когда-то хорошо его знал, был вместе с ним в Индии, помню наизусть его сонеты…
Р о з и т а.
«Натерция! Ты мерой стала мер,
И в этой мере все: и мирозданье,
И вздох, и взгляд, и радость, и страданье».
Х о з я и н. Что? Молодежь знает его стихи? Я снова обретаю веру в Португалию. Теперь не грех перекрасить дом в розовый или зеленый цвет.
П е д р о. Да нет, вы послушайте…
Х о з я и н. А что касается Натерции — вскоре после этого здесь останавливалась дама. (Запнувшись.) Дама…
П е д р о. Натерция?
Х о з я и н. Точно: Натерция. (Почтительно.) Я уже сказал, всемилостивейшая госпожа: весь к вашим услугам.
К а т а р и н а. Идем, Розита!
К а т а р и н а и Р о з и т а уходят.
Х о з я и н. Какой знаменательный день для моего дома! Но, честно говоря, я в смущении.
П е д р о. В смущении?
Х о з я и н. Повозки лучше отвести во двор.
П е д р о. Я уж присмотрю.
Х о з я и н. Надо же было допустить такую глупость…
П е д р о. Глупость?
Х о з я и н. Да ничего особенного, — но все-таки глупость. Ах, какая глупость. Надеюсь, она не заметит.
П е д р о. О чем вы толкуете?
Х о з я и н. Гм.
П е д р о. Но уж будьте уверены — она вас выспросит.
Х о з я и н. Я сейчас же приму меры. Бегу!
П е д р о (кричит ему вслед). Эй, что это за манера (про себя, ворчливо) — сначала заинтриговать, а потом удрать! Право слово — все кругом как спятили! Один я твердо знаю, куда гну. Н-но!
Повозка въезжает во двор.
Комната Катарины.
К а т а р и н а. Если вы припоминаете, я останавливалась в этой же самой комнате.
Х о з я и н. Прошу прощения, подробностей я уже не помню. Но могу вас уверить, что для меня это был незабываемый визит.
К а т а р и н а. Мне важны именно подробности.
Х о з я и н. Вы повернули назад, потому что в Лиссабоне свирепствовала чума.
К а т а р и н а. Вот уже неверно: я
