Прагматика и поэтика. Поэтический дискурс в новых медиа - Екатерина Захаркив

дискурс – это коммуникативное событие, представляющее собой сложное единство языковой формы, значения и действия [van Dijk 1989: 121–122].

Ван Дейк выделяет уровни макро- и микроструктуры дискурса, объясняя эти понятия на примере прагматики литературы. Он указывает на то, что литературная функция текста может быть выявлена на макроуровне, то есть тогда, когда текст исследуется целиком. При этом на микроуровне отдельных фрагментов текста могут осуществляться различные речевые акты – такие как утверждение, просьба, вопрос и т. д.

Если мы возьмем произвольное предложение из романа или стихотворения, это предложение может быть правдой по факту, функционировать как утверждение, и поэтому ничего в самом предложении не укажет на его «литературную» функцию. Следовательно, прагматический статус дискурса должен в конечном счете быть определен на глобальном уровне [ван Дейк 1989].

Далее в нашем исследовании мы рассматриваем микро- и макроуровни дискурса в совокупности.

Согласно Н. Д. Арутюновой, изучение дискурса подразумевает учет всех социальных условий и прагматических факторов его осуществления, что может быть кратко обозначено следующим образом:

Дискурс – это речь, «погруженная в жизнь» [Арутюнова 1990].

В определении В. З. Демьянкова, дискурс – это «произвольный фрагмент текста, состоящий более чем из одного предложения» и определяемый

не столько последовательностью предложений, сколько тем общим для создающего дискурс и его интерпретатора миром, который «строится» по ходу развертывания дискурса [Демьянков 1995].

§ 1. Коммуникативно-прагматические особенности поэтического дискурса

Для понимания специфики поэтического дискурса необходимо обратиться к функциональной модели Р. О. Якобсона, который выделяет среди прочих поэтическую функцию, определяя ее как направленность на сообщение, сосредоточение внимания на сообщении ради него самого [Якобсон 1975]. Подчеркнем, что, согласно Р. О. Якобсону, в рамках ПД реализуется не только поэтическая функция, хотя она и является центральной. Как он пишет, «эта функция, усиливая осязаемость знаков, углубляет фундаментальную дихотомию между знаками и предметами» [Там же].

Концепция Р. О. Якобсона подверглась обсуждению в работах В. В. Виноградова и Ю. М. Лотмана. Ученые трактовали идею об автореферентности сообщения как заявление о замкнутости текста на плане выражения и формулировали свое понимание поэтической функции, подчеркивая, что в ее основе лежит именно коммуникация. Поэтическая функция, согласно В. В. Виноградову, подчинена не только эстетическим, но и социально-историческим закономерностям искусства [Виноградов 1963: 155]. Подробно рассматривающий эту полемику в своей статье С. Т. Золян возражает В. В. Виноградову, отмечая, что Р. О. Якобсон в работе «Новейшая русская поэзия» предлагает определение поэзии в качестве высказывания «с установкой на выражение»: «Поэзия есть язык в его эстетической функции» [Якобсон 1921: 11]. Таким образом, Р. О. Якобсон не исключает коммуникативную функцию поэтического языка и так же, как и В. В. Виноградов, оперируя понятием «высказывание», выделяет коммуникативную направленность как основание для «эстетической надстройки» [Золян 2009].

§ 2. Поэтическая коммуникация

Для исследования особенностей поэтической прагматики необходимо обратиться к понятию режима интерпретации, включающему разграничение на речевой (диалогический) и нарративный режимы [Падучева 2010, 2011; Апресян 1986]. В статье Е. В. Падучевой и Анны А. Зализняк противопоставляются первичные и вторичные эгоцентрики: вторичные допускают проекцию (когда роль говорящего выполняет какой-то другой субъект), тогда как первичные проекции не допускают [Зализняк, Падучева 2018]. В рамках ПД проявлена вторичная эгоцентричность.

Важно подчеркнуть различия, относящиеся к пространственно-временным координатам коммуникации: при непосредственной коммуникации в диалоговом режиме происходит одномоментное восприятие информации. В художественном тексте коммуникация обычно дистанцирована в темпоральных и пространственных координатах. Однако в ПД часто происходит имитация спонтанности порождения текста, производящая эффект синхронности произведения высказывания и его восприятия [Арутюнова 1981]. Еще одна характерная особенность поэтического дискурса, также связанная с имитацией спонтанности, состоит в том, что фоновые для разговорного языка компоненты семантики эгоцентрических элементов в поэзии становятся основными: например, маркеры присутствия поэтического субъекта.

Говоря о реализации функции сообщения в ПД, необходимо отметить разницу между адресатом речевого акта и адресатом поэтического высказывания. Во-первых, при восприятии поэтического текста читатель не является участником коммуникации в реальном времени, и поэтому реакция на речевой акт не обязательна, а оценка коммуникативного смысла не должна быть незамедлительной[4]. Во-вторых, как отмечает Н. Д. Арутюнова, читатель не может принять интенции автора непосредственно на свой счет, и в силу этого автор не обязан соблюдать принцип прагматической релевантности [Арутюнова 1981: 362]. Кроме того, в отличие от диалоговых ситуаций в поэтической коммуникации восприятие «вынуждается» не этикетными и правовыми нормами, а этическими представлениями, эстетическими установками и индивидуально-психологическими особенностями адресата. В этой связи отмечается неопределенность адресата, неизвестного автору в момент написания текста.

В отечественной традиции к пионерским исследованиям в области поэтической прагматики относится статья И. И. Ковтуновой «Поэтическая речь как форма коммуникации», где рассматривается коммуникативная структура поэтической речи [Ковтунова 1986а: 3]. Автор отмечает, что в поэтическом дискурсе языковые элементы, апеллирующие к условиям коммуникации, в частности интерперсональные единицы, относятся к сфере внутренней речи, отображающей диалог субъекта с собой, персонажем или с максимально неопределенным и широким собеседником – мирозданием. Так поэзия сближается с внутренней речью, перенимающей, в свою очередь, стратегии внешней коммуникации. Исходя из этого положения, мы сформулировали свой подход к выделению уровней и видов адресации в ПД.

Отметим, что понятие прагматики определенного литературного направления/течения («прагматика авангарда», «прагматика постмодернизма») формулирует М. И. Шапир [Шапир 1995]. С точки зрения поэтической коммуникации, важно исследование лингвиста и семиотика Р. Познера, который выделяет особый режим «поэтического использования языка», когда «элементы знакового материала <…> несут функцию средств передачи информации» [Познер 2015: 164]. Таким образом, согласно Р. Познеру, поэтическая коммуникация не столько нацелена на взаимодействие по модели «отправитель – получатель», сколько открывает новые возможности для взаимодействия реципиента с реальностью. Это соотносится с идеей С. Т. Золяна, исходящего из положений прагмасемантики, о том, что «поэзия выступает как языковой (а в ряде случаев – и метаязыковой) механизм, позволяющий перечислить все допустимые альтернативы мира и тем самым описать мир» [Золян 2014: 113][5]. Поэтические миры, по мысли С. Т. Золяна, выступают не только как онтологическая область, но и как способ ее языкового конструирования. Так, современные поэтики, по утверждению исследователя, выводят в фокус средства описания или «создания миров в качестве поэтических объектов» [Там же: 113]. По мнению А. Э. Левицкого, именно эта возможность конструирования «гипотетических объектов» при помощи языковых средств позволяет участникам коммуникативной ситуации выйти «за пределы [их] актуального опыта» [Левицкий 2018: 16], что, во-первых, эксплицирует субъективное отражение действительности, а во-вторых, деавтоматизирует восприятие и модифицирует коммуникативно-когнитивные стратегии. Художественный