Кружевной палисад. Стихи вологодских авторов. Часть 2 - Наталья Самойленко
А под вечер ещё комары, комары.
Жаль, теперь не вернусь никогда, никогда
К берегам беззаботной ребячьей поры.
«Дождь осенний барабанит в крыши…»
Дождь осенний барабанит в крыши,
Отбивает ритм по мостовой.
Я в дождях романтики не вижу,
Только слышу монотонный бой.
А ещё в них ощущаю холод,
И промозглость будущего дня.
Помню, говорила мне психолог,
Что дожди – стихия не моя.
Барабанный бой не привлекает,
Мне по сердцу солнечный мотив.
И душа, согревшись, распевает,
Барабанный бой опередив.
Ненавижу сырость и рыдания,
Ненавижу барабанный бой!
Если дождь с утра, то я заранее,
Песню солнца захвачу с собой.
«Понарошку да на ушко!..»
Понарошку да на ушко!
Не до смеха было мне:
Предала меня подружка,
рассказав в чужое ушко
Мой секрет наедине.
И гулял секрет по миру,
обрастая бородой,
И пришёл в мою квартиру
он несчастным дезертиром,
Подстриги, мол, и отмой.
Я подстригла и отмыла,
уложила на кровать,
Ночью всех и вся простила —
грех прожить свой век уныло,
Да и ночью нужно спать.
И теперь в другие ушки
не доверю свой секрет,
Спит он рядом на подушке.
Есть секрет, и есть подружка.
Дезертира больше нет.
«В пронзительно оранжевых лучах…»
«В пронзительно оранжевых лучах»,
Витают мысли, образы и чувства.
Украсить серость – это же искусство?
Нести свой крест без злобы, не ропща!
А мудрость обрастает бородой,
Ей подметают улицы и скверы,
Ругают возраст, мысли, жизнь и веру,
Нашёптывая ритм за упокой.
А я, как туристический буклет,
На глянцевых обложках пальмы с солнцем,
И кажется, что мир вокруг смеётся,
Полно вина и хлеба, и котлет!
Но мода на таких, как я, прошла,
Пусты витрины, нет таких в продаже.
А может быть, с картин из Эрмитажа
Я в пионерском галстуке сошла?
Быть может, может быть, наверняка,
Друзей своих я забываю лица,
А как бы в них хотелось повториться,
Пойти на свет родного маяка.
Сидеть к плечу плечо и напевать,
Высоцкого, Булата Окуджаву
И прославлять Великую Державу,
И радостно о будущем мечтать.
«Мой листопад, знакомый взгляд …»
Мой листопад, знакомый взгляд —
И я в надежде,
Что всё воротится назад,
Как было прежде.
Мечты воздушные храня,
В душе лелею…
А ветер рвёт их у меня,
И не жалеет.
Вздымает ввысь он жёлтый лист,
С опавших клёнов.
Пока с тобой не разошлись,
Он был зелёный.
Но не вернуть теперь ему
Былую свежесть.
Уносит жёлтую листву,
Как неизбежность.
Прости за жёлтые листы,
Прости за осень.
Любви и летней красоты
Сердечко просит.
Но ветер много повидал,
Он твёрдо знает.
Не воскресает жёлтый лист —
Не воскресает.
«Был жаркий день, палило солнце…»
Был жаркий день, палило солнце,
Ознобом било… Раны глубоки…
А ниточка судьбы на веретёнце
Наматывала ровные круги.
Один, второй, десятый… Гениально!
Согреться бы, молчание прервать,
И свитер, что из пряжи нежной фальши,
На тело виртуальное связать.
По памяти представить торс и плечи,
Широкие запястья сильных рук…
Вязание мучительно калечит
И без того запущенный недуг.
В мотках хранились преданность и вера,
И жертвенность предательских времён.
Витала над вязанием химера,
Сжигая всё неистовым огнём.
АЛЛА КАСЕЦКАЯ
(г. Вологда)
«У этой ночи нет конца и края…»
У этой ночи нет конца и края.
И, словно день уже не повторится,
Как Вечный Жид по комнатам блуждаю.
– Что ж, Агасфер, покой нам только снится.
Горячим лбом прижмусь к стекла прохладе,
Иль сяду в кресло, обхватив колени, —
Покоя нет. Опять с собой в разладе.
В углах паяцами глумятся тени —
Предвестники душевной истерии.
Ахматовской «Бессонницею» маюсь.
Читая откровения больные,
Я от других бессонниц отрекаюсь.
«Я разбавляю горечь кофе молоком…»
Я разбавляю горечь кофе молоком.
Чем горечи обид разбавить – я не знаю.
Я к осени готовлю ветхий дом.
Да – серому. Цветное – убираю.
Я прячу платьица с открытою спиной
И достаю, как вечность древний, мамин свитер.
Печали осени пройдут зимой.
И Вы закончитесь – увы. Простите,
Что ворвалась так ярко-дерзко в Ваш мирок,
Позволила себе быть с Вами столь открытой.
Я успокоюсь – дайте только срок —
Зима остудит. Может быть, защитой
Вам от меня послужат вьюги, холода.
Они остудят чувства, страстный пыл умерят.
Но, согласитесь, слово – Никогда
Так странно-страшно. Я в него не верю.
И всё же – пусть беспечны будут Ваши сны,
Покойны Ваши дни и помыслы небрежны.
Я «в нелюбовь» впадаю… до весны,
Вас оставляя осени неспешной.
«(Алисе)…»
(Алисе)
Имя твоё – высекать из брусчатки искры!
Или звенеть колокольчиком – дон-динь-дон.
Ветром игривым, облаком светлочистым
Имя твоё заполняет мой ветхий дом.
В воздухе кружит, скользя стрекозой речною.
Брызжет девичьим смехом во все края!
…только не меркни, имя! Кружи со мною.
Только звени!
как раньше звенела я.
«Февраль. Достать чернил и плакать!..»
Февраль. Достать чернил и плакать!
(Б. Пастернак)
Сентябрь. А стоит ли чернила
Потратить на печальный стих?
Я нынче стирку сочинила —
Такой вот прозаичный штрих.
И не трёхстопным ямбом остро
Пропахло во дворе моём.
Листвой сопрелой пахнет воздух
И свежестиранным бельём.
Вон, стаей сереньких косынок,
Курлычут к югу журавли.
Застиранной рубашкой сына
Клубится облако вдали.
«Крикни с порога свои упрёки …»
Крикни с порога свои упрёки —
Всё от тебя приму.
Странно как – снова мои дороги
В этом сошлись дому.
Я не хотела – да так уж вышло,
Что нам теперь рядить.
Видно, стихам моим, снам и мыслям
