Холодные чары. Лед в истории человечества - Макс Леонард
Тем не менее даже по современным стандартам эта жестокость была лишь одной из граней их сложной натуры. Кроме луков и стрел, племена прославлялись своим изысканным декоративным искусством: небольшими изделиями из драгоценных металлов, петроглифами и татуировками в характерном «животном стиле». Кочевники перевозили шелк и другие ценные товары из Китая на запад и обменивались ими с греками; их уважали за мастерство верховой езды и за великолепных лошадей, которых они разводили.
Тем не менее кочевники путешествовали налегке. Скифы оставили за собой лишь немые свидетельства – погребальные курганы, рассеянные по бескрайним просторам льда и трав. После их исчезновения долгое время не существовало ничего, что могло бы оспорить мнение, сложившееся со времен Геродота, что степи представляют собой дикие, неблагоприятные земли, от которых нужно отгородиться стеной (как это в конечном итоге сделали китайцы) или же стремительно проезжать мимо. Затем, в XVII и XVIII веках, при дворе царя Петра Великого в Санкт-Петербурге начали появляться изысканные скифские золотые украшения и драгоценные камни, добытые из курганов. Однако систематическое изучение этих находок началось лишь спустя еще целый век, и на этом пути встало значительное препятствие – лед.
«Лишь вскапывая почву тундры, можно узнать настоящее значение последней как неизМеримого и неизменного ледяного погреба, который держится в этом виде сотни тысяч лет и продержится еще столько же времени»[40] [13], – писал зоолог Альфред Эдмунд Брем в 1896 году. К тому времени люди действительно начали это осознавать. Пионерами археологии степи стали, как и Полосьмак, русские ученые. В 1865 году некий В. В. Радлов[41] наткнулся на курганы, заполненные затвердевшей до бетонной прочности смесью льда и гравия. Возможно, вдохновленный словами Геродота: «В это время хоть лей на землю воду, грязи не будет, разве только если разведешь костер», – он разжег огонь на вершине кургана. Проникнув глубже, он обнаружил, что многие из курганов пусты – их содержимое, возможно, уже принадлежало Петру Великому, – и испытал горечь разочарования.
Следующие значимые раскопки состоялись в 1920-х годах под руководством археологов Сергея Руденко и Михаила Грязнова. Работая на пяти крупных курганах в долине Пазырыка, Грязнов усовершенствовал технику раскопок с использованием огня, обильно поливая застывшие могилы горячей водой. За несколько сезонов эта пара обнаружила и задокументировала четыре мумифицированных человеческих тела и три скелета, а также 20 трупов лошадей и 34 скелета. Самым выдающимся из всех находок стал мускулистый вождь с татуировками. Хотя части его тела подверглись разложению, лед сохранил большую их часть в удивительном состоянии[42].
Эти находки не только определили культуру Пазырыка, но и наделили ее именем. Однако это великое открытие в археологии также стало настоящей загадкой. Раскопки курганов были возможны лишь в тех местах, где земля оставалась незамерзшей. Ни одно из раскопанных мест, проведенных Руденко и Грязновым в долине Пазырыка, не находилось в условиях вечной мерзлоты; так же и захоронения, исследованные Натальей Полосьмак почти полвека спустя, располагались именно там, где земля не была промерзшей[43]. Тем не менее очевидно, что судьба находок была неразрывно связана с ледяной стихией. Некоторые человеческие тела, сохранившиеся благодаря льду, находились под лошадьми, превратившимися в скелеты; в других местах грабители могил явно прорывались сквозь мощные слои льда, чтобы добраться до драгоценностей. Парадоксально, но могилы, подвергшиеся разграблению, нередко оказывались наиболее надежно запечатанными во льду. Одно из таких захоронений было почти до краев наполнено им. Вся эта ситуация казалась нелогичной и маловероятной, а в некоторых случаях даже откровенно невозможной.
Путем тщательного изучения уникальных слоев льда и конструкции курганов исследователи выявили необычные обстоятельства, которые способствовали ледяной консервации. Замораживание ледяных гробниц происходило поэтапно, как позже объяснил Руденко, причем лед в основном оказывал воздействие на более крупные курганы. Они были увенчаны каменными насыпями, порой превышающими 20 метров в ширину, что создавало более холодный микроклимат внизу и формировало постоянный, линзообразный слой вечной мерзлоты и льда вокруг и над погребальными камерами[44]. Благодаря этим уникальным условиям любая вода, проникавшая в погребальные шахты и другие пространства, также замерзала. А что насчет тех, которые были полностью заморожены? В ходе своего интуитивного открытия Руденко пришел к выводу, что, пробив отверстия в крышах погребальных камер, грабители фактически открыли их для непогоды: «Создались, хотя и кратковременные, условия для открытого переохлаждения могилы… и погребальные камеры начали заполняться льдом»[45] [15].
Горькая ирония заключалась в том, что наилучшие из сохранившихся курганов, те, которые были наиболее тщательно окутаны льдом, оказались также и теми, что подверглись грабежу: несмотря на богатство их находок, два первопроходца-археолога были уверены, что многое было утеряно навсегда.
Эта история стала фоном для работы Натальи Полосьмак в 1990-х годах. Полосьмак была археологом из Российского института археологии и этнографии в Новосибирске. Проведя множество зим в компании книг и артефактов, она часто задумывалась, какими на самом деле были пазырыкцы [16]. В ее воображении они стояли вокруг нее с мольбой в глазах, словно шептали: «Наташа, ты обязана рассказать людям о нашей жизни». Как ученица Руденко и Грязнова, Полосьмак осознавала ледяной парадокс бизнеса грабителей могил. Прилетев на плато Укок в 1993 году, в начале своего четвертого сезона поиска артефактов пазырыкской культуры, она приземлилась в районе, расположенном очень близко к границе с Китаем. Не прошло и минуты, как солдаты, охраняющие границу, направили ее к одному из своих «любимых» курганов – среднему по размеру холму, находящемуся прямо за забором. Этот курган явно подвергся разрушению: одна его сторона осыпалась, а в другом конце зияла большая дыра, свидетельствующая, что его грабили.
Команда принялась за раскопки, и вскоре они обнаружили неожиданного «интервента» – тело в каменном гробу, скромно уложенное, оставленное более поздней цивилизацией. По обычаю, настоящие пазырыкцы находили вечный покой в трехметровых деревянных гробах, помещенных в двойные подземные камеры-срубы, сделанные из отесанных лиственничных бревен. Хотя покой «подкидыша» был нарушен грабителями могил, надежда все же витала в воздухе: лед, покрывающий то, что находилось ниже, – возможно, крышку главной камеры? – казался нетронутым.
В статье для National Geographic 1994 года Полосьмак передала восторг от своих первых ощущений от находки. Она описала, как ее верный пес,
