Холодные чары. Лед в истории человечества - Макс Леонард
Высокогорные районы естественным образом способствуют замораживанию тел, что также было доказано в Перу. В 1995 году, всего через несколько лет после находок Этци и Принцессы Укока, археолог и его спутник, поднимаясь по склонам Анд, наткнулись на сверток льда неподалеку от вершины потухшего вулкана Ампато, высота которого составляет 6288 метров. Внутри находился труп молодой девушки, 14 или 15 лет, ставшей жертвой ритуального жертвоприношения в XV веке, известного как капакоча (qhapaq hucha)[50]. Для ритуала отбирали самых чистых представителей инкского общества – детей – и убивали, чтобы они стали посланниками к богам. Этот ритуал проводился в соответствии с церемониальным календарем для обеспечения хорошей погоды и щедрых урожаев или, в исключительных случаях, для избавления от конкретных бедствий, таких как извержение вулкана или смерть царя. Похоже, инки знали, что высокогорный холод способствует сохранению тел: поскольку дети фактически обожествлялись в ходе ритуала, многие жертвы капакоча продолжали регулярно посещаться даже после своей смерти.
После резкого удара по голове, расколовшего ее череп, Хуанита, вероятно, начала свою посмертную жизнь, будучи погребенной в камере, выдолбленной в недрах горы. Именно так находили и других жертв капакоча на таких же высотах – либо высушенными, либо в конечном итоге закованными в лед. И действительно, всего через несколько недель после открытия захоронения Хуаниты на Ампато археологи также обнаружили восьмилетнего мальчика, похороненного на каменной плите, выдолбленной в склоне на вершине горы. Однако Хуанита была грубо выброшена из своего последнего пристанища, когда соседний вулкан извергся, обсыпая гребень Ампато горячим черным пеплом и вызвав обрушение части склона.
Это было невероятное везение, что Хуаниту нашли вскоре после насильственного извлечения, поскольку ее тело все еще почти полностью было заключено в лед. Перья на ее головном уборе все еще сверкали яркими цветами, а ткани, обвивавшие ее, сохраняли узоры из полос, характерных для высших классов Куско. Несмотря на то, что ее лицо высохло, остальная часть кожи и плоти оставалась замороженной. В лаборатории были изучены ее кожа, ткани и органы; даже кровь была найдена в сердце и легких. Анализ показал, что в последние месяцы перед смертью она питалась кукурузой и мясом, готовясь к жертвоприношению. За шесть-восемь недель до этого ей стали давать все больше алкоголя и листья коки, вероятно, чтобы одурманить ее в момент ритуала.
Инки осознавали, что тела тех, кого избрали для жертвоприношения, будут замерзать и сохраняться, но могли ли они предположить, что Хуанита и многие другие будут вновь найдены спустя 500 лет? Уже после своей смерти Хуанита стала проводником в мир политической, социальной и духовной системы своей цивилизации, которая, как и культура Этци, не обладала искусством письма. В этом кроется горькая правда: несчастная девушка, убитая своими старейшинами, стала связующим звеном с давно ушедшей цивилизацией, которая обрекла ее на смерть.
Во всех этих разнообразных случаях, охватывающих тысячелетия и несколько континентов, лед даровал земным останкам жизнь, превосходящую тот миг, когда останавливается сердце и умирает цивилизация. Он позволил нам совершить эмпатический прыжок через века. Лед стал связующим звеном для современных исследователей, помогая им поверить в человечность тех, кто давно покинул этот мир. Что еще из нашего общего прошлого может быть раскрыто по мере таяния ледяного покрова и оседания вечной мерзлоты под нашими ногами? К лучшему или к худшему – вскоре мы, безусловно, это узнаем.
3.Беспечные гуляки
Малый ледниковый период, спорт и ледовые ярмарки
Несмотря на все ощущения физического мастерства, катание на коньках по-прежнему воспринимается как нечто странное и сновиденческое. Сны о полете – это, пожалуй, самое близкое к тому чувству, которое испытываешь на льду.
Дженни Диски. «На коньках в Антарктику» (1997)
Птицы гибли на лету и камнем падали на землю[51].
Вирджиния Вулф. «Орландо» (1928)
Взгляните на чудо нашей эпохи,
Замерзшая река теперь стала сценой.
Не спрашивайте, что я делаю
рядом с вами,
Темза теперь и ярмарка, и праздник[52].
Анонимное стихотворение о ледовой ярмарке, 1684 год
Здесь мы окончательно переходим от предыстории и протоистории – от самых основ, когда лед представал как угроза существованию и как посланник из глубокого прошлого, – к летописям записанной истории. Мы будем много говорить о древних греках и римлянах, о цивилизациях Леванта и о знаниях в арабском мире, но обсудим это позже, когда будем рассматривать, в частности, еду, медицину и другие темы. Сейчас же мы перенесемся в эпоху, когда лед, который все еще оставался тяжким испытанием, оказался источником вдохновения и удовольствия. Никто лучше не смог бы нас с этим познакомить, как один из величайших хронистов всех времен – Сэмюэл Пипс.
Для Сэмюэля Пипса понедельник, 1 декабря 1662 года, начался, как и многие другие дни, с привычной суеты в Лондоне. Поднявшись с утра, он отправился на карете в покои герцога Йоркского. Герцог, занимавший пост Лорда верховного адмирала флота, тепло поблагодарил Пипса за его усердную работу над контрактами по поставке мачт. После этого Пипс навестил семейство Сэндвичей, чтобы обсудить с юристом лорда кое-какие дела. Все это казалось довольно рутинным. Но вскоре, проходя через парк Сент-Джеймс, его ожидала неожиданная встреча с чем-то диковинным. «Впервые в жизни, благодаря сильному морозу, я увидел, как люди катаются на коньках – это искусство поистине изящное» [1], – записал он в своем дневнике. В тот же день в своем дневнике сделал заметку и другой хронист – Джон Ивлин:
«Удивившись необычайному и поразительному мастерству, с которым джентльмены и другие отважные люди скользили по новому каналу в парке Сент-Джеймс на коньках, подобно голландцам, с какой невероятной стремительностью и ловкостью они проносились, внезапно останавливаясь на полном ходу на льду, прямо перед взором их величеств, – я отправился домой по воде. Но путь оказался крайне
