Прорыв блокады Ленинграда. Операция «Искра» - Вячеслав Альбертович Мосунов
Теперь пора расставить все точки над i и разобраться с положением у правого соседа Овчинникова. Из боевого донесения 11-й стрелковой дивизии известно, что оборона на ее участке не была прорвана. Подразделения ее 219-го стрелкового полка, что называется, только зацепило валом наступления. Но этого хватило, чтобы полностью дезорганизовать и частично уничтожить части полка на его правом фланге. В результате были потеряны позиции на так называемой высоте «Огурец». Подразделения дивизии не смогли защитить стык с соседом.
По итогам операции можно сделать следующие выводы. Часть из них была озвучена в докладах по результатам расследования. Но есть и один вполне конкретный вывод, вытекающий из всего хода боевых действий. Провал наступления на втором этапе операции «Искра» и оставшийся в руках противника опорный пункт на «Архангельском тракте» привели к созданию такой ситуации, когда наши войска вынуждены были поставить себя в невыгодное в тактическом плане положение. Тут же надо отметить очень слабое обеспечение флангов 18-й дивизии. Ни один из них так и не смогли прикрыть достаточными силами. В этих условиях штаб 2-й Ударной армии должен был уделить особое внимание создающемуся положению. Ведь один тревожный звоночек уже был. Но все комдивы проявили потрясающую беспечность.
Следующий важный вопрос будет о том, какова была прочность обороны наших войск. Судя по ходу боевых действий, противник прорвал оборону во всех намеченных им пунктах. Там, где он по-настоящему не атаковал, этого и не случилось. Здесь сказалась хорошая подготовка и умелые действия немецких командиров, а также слабость нашего прикрытия. Вдобавок само построение советской обороны как бы подсказывало противнику такой способ действий. При столь угрожаемом положении штаб 18-й стрелковой дивизии, даже получив предупреждение о готовящемся немецком наступлении, не принял всех мер. Серьезного численного превосходства у противника не было. Во всяком случае, классического соотношения 3 к 1 здесь не наблюдается. Поэтому шанс на успешное отражение всех немецких атак был потерян совсем не из-за этого. Причиной неудачи стал общий подход к организации боевых действий со стороны советских командиров.
Так, в действительности оповещение частей и подразделений было проведено формально. Командир дивизии и командиры полков даже не удосужились прибыть в расположение своих войск. Ими высылались делегаты, которые, судя по всему, старались не задерживаться в боевых порядках. В дальнейшем, когда уже немцы перешли в наступление, управление боем просто пропало. Максимум, на что оказались способны штабисты и командир 18-й стрелковой дивизии, – организация отдельных групп бойцов и бодрые распоряжения, отдававшиеся тем, кто находился в окружении. Командиры успешно отсиживались в комфортных блиндажах, пока их товарищи несколько часов героически дрались в окружении. Немцы, кстати, отмечали упорное сопротивление окруженных советских подразделений, большое количество укреплений и считали, что обойтись меньшими потерями, чем в итоге получилось, не вышло бы. Особенно упорным они считали сопротивление советских войск в южной части «мешка». В то же время, по немецким наблюдениям, никаких признаков целенаправленного управления боем с нашей стороны почти не наблюдалось до 14 часов 30 минут.
Вопрос с потерями вообще довольно скользкий. Но попытаемся разобраться и в нем. 212-я пехотная дивизия при подсчете своих потерь указала, что было убито 79 человек, 398 ранено и еще 7 солдат пропало без вести[253]. Операция обошлась немцам в целый пехотный батальон. Во время операции они взяли 212 пленных[254]. К сожалению, протоколов допросов военнопленных пока обнаружить не удалось, а они позволили бы пролить свет на целый ряд подробностей истории операции «Большая Анна».
Каковы были реальные потери наших войск? Цифра в 342 человека, которая приводится в материалах расследования, явно не полна. Из сводной таблицы с данными о потерях частей 2-й Ударной армии за март 1943 г. известно следующее. 18-я стрелковая дивизия потеряла за март 210 человек убитыми и 279 пропавшими без вести. Общие потери ее правого соседа составили 180 человек убитыми и 137 пропавшими без вести. Потери 11-й стрелковой дивизии составили 170 человек убитыми и 64 пропавшими без вести[255]. Конечно, это потери, понесенные не за один день, но большая часть пропавших без вести – это явно результат провального боя 6 марта 1943 г. И соотношение потерь получается явно не в пользу наших войск. Район рощи «Круглой» так и остался настоящим проклятым местом. К счастью, таких провалов, как 6 марта, войска 2-й Ударной армии более в 1943 г. не допускали.
Отдельно надо поговорить о том, как этот бой представлен в документах Ленинградского фронта. Это хорошая иллюстрация к тому, как осуществлялся контроль и боевое управление в Красной армии. В целом стоит сказать, что документы Ленинградского фронта в ряде случаев производят более благоприятное впечатление, чем у их коллег с Волховского фронта. Ниже будет представлен весьма характерный пример, почему документы советской стороны зачастую следует воспринимать с максимальной критичностью.
Перед этим отметим, что приказом от 7 марта 1943 г. был снят со своей должности член Военного совета 2-й Ударной армии генерал-майор А.А. Кузнецов. Было ли это связано с событиями 6 марта? Создается впечатление, что вряд ли. Кузнецов уже выполнил свою работу, надзирая за деятельностью штаба 2-й Ударной армии в ходе наступления. Активные действия армии закончились. Пора было отправляться в Ленинград и возвращаться к руководству внутренней жизнью города, только что вырвавшегося из блокады.
Весьма показательна реакция штаба Ленинградского фронта на результат боя 6 марта. Одну часть информации – ту, которая отражала печальную реальность свершившейся неудачи, – штаб фронта оставил для себя, а в Генеральный штаб Красной армии было сообщено нечто совсем другое. Уже в донесении от 16 часов 6 марта штаб фронта сообщал, что атаки против 11-й стрелковой дивизии отбиты, а на участке 128-й стрелковой дивизии немцам удалось лишь потеснить ее полк. Более никаких сообщений о том, что в реальности произошло, штаб фронта в Генштаб не отсылал. Получается, что на уровне Военного Совета Ленинградского фронта было принято решение не тревожить Генштаб и Ставку ВГК «по пустякам». Пусть этот «пустяк» стоил большой крови, пусть потеряли часть позиций, зато перед руководством мы окажемся в выигрышном положении.
К сожалению, это был не первый и далеко не последний случай, когда завоеванное большой кровью отдавали обратно врагу. И решающими причинами неудачи следует
