Фасциатус (Ястребиный орел и другие) - Сергей Александрович Полозов
За девятьсот шестьдесят четыре минуты наблюдений отметил девятнадцать контактов двух взрослых птиц с другими видами. В большинстве случаев они окрикивались пикирующими сверху обыкновенными пустельгами (в одном случае — сразу четырьмя соколами одновременно; в другом — всего в сорока метрах от своего собственного гнезда). Орлы на это не реагируют, лишь иногда мелко потряхивают в полете концами крыльев (выглядит это до потехи смешно, словно они стряхивают с себя прорывающееся наружу, с трудом сдерживаемое раздражение из-за этих надоедливых шумных мосек, что лают на слона). Пролетающих поблизости от гнезда стервятников сами они контролируют, сопровождают, но не атакуют. А вот беркуту достается (но в километре от гнездовой скалы они и его игнорируют).
В полной мере сознаю, что не могу претендовать при разговоре о фасциатусе на объективность, но все же птица эта необыкновенно элегантна. Есть в ней что-то, мгновенно отличающее ауру этого вида от прочих орлов, выглядящих на его фоне, я бы сказал, слегка замшелыми неповоротливыми пентюхами. Это, знаете ли, как разница между интеллигентом по рождению и по воспитанию: в обоих случаях очевидные атрибуты налицо, но мелкие детали неизменно выдают разницу.
Антураж гнездовой территории этой пары шокирует: никакого ореола загадочной птицы, избегающей человеческих глаз; абсолютный синантроп. Опять та же песня: в ненаселенке — сама осторожность, а как попривыкнет к цивилизации, так уже и никакого смущения. Восемь лет езжу под этим гнездом, а оно в двухстах метрах от дороги… Зря я Вам все это бегло описываю, устно рассказать интереснее было бы… Ладно, доживем.
Привет Татьяне!»
«Летающая баня»
— Твоя просьба для меня весьма неожиданна, — отвечал шах, — некогда дал я зарок оберегать всех от летающей бани, ибо всякий, кто вознамерится разгадать ее тайну, обречен на верную гибель.
(Хорасанская сказка)
«20 мая. Дорогая Лиза!
…Сегодня видел НЛО. Точнее, — почти видел. В общем, надеялся увидеть… Регион уникальный, народу — никого, самое оно тарелкам полетать…
Так вот, иду сегодня, смотрю по сторонам на родной Туркестан в целом и на родной Копетдаг в частности и вдруг слышу отчетливый гул самолета, а самолетов здесь и в помине не бывает; ни одной трассы наверху.
А тут гудит. Но ничего не видно. Я остановился и думаю: «А вдруг не самолет?.. Вдруг они? Надо их чем-нибудь привлечь».
А чем я могу их привлечь, кроме как зайчиком карманного зеркальца да небывалым всплеском телепатической энергии, заметным на фоне горно-пустынного ландшафта их точным приборам и утонченным чувствам?
Сел на камень, качаю зеркальцем в разные стороны, прислушиваюсь к звуку чего-то невидимого над головой; сосредоточился, сконцентрировал желание войти в контакт с братьями по разуму.
Зеркальце — понятное дело: в солнечном зайчике — миллион свечей, его из космоса заметить можно, а вот с телепатией как? Собрал, можно сказать, конджо в кулак, в критическую массу, чтобы рвануло посильнее, чуть ли не мычу от напряжения. А сам думаю, мол, ну вот прилетят сейчас, а что я им скажу? В зависимости от того, про что они меня спросят? А что они спросят?
— Ты кто?
— Сергей из Балашихи.
— Поверхностно. Надо глубже.
— М-м… Васин и Дашин папа.
— Это точнее. Что про вас всех здесь самое главное?
— Ничего себе…
— Не думай, чувствуй вглубь.
— То, что мы часто знаем, как надо, как правильно, как хорошо, а делаем все равно как хочется и как привыкли, поэтому — часто плохо.
— Что такое «хорошо» и что такое «плохо»?
— «Хорошо» — это когда по любви и по совести (по вере), а «плохо» — это все остальное.
— Что у вас хорошо?
— Любовь и доброта — вот что хорошо.
— А что плохо?
— М-м… Нехватка чувства меры. И миллионы голодных детей.
— Ты сам хороший или плохой?
— Хороший.
— Всегда думаешь, говоришь и делаешь добро по любви и по совести?
— Нет.
— Значит, Ты плохой.
— Нет, я хороший.
— А как тогда узнать?
— А вы не узнавайте, вы чувствуйте вглубь, в главное.
— Из Тебя фиг вынешь главное.
— Ну, если бы до главного в каждом легко было бы добраться, тогда уж точно все были бы хорошие.
— Так вы не все хорошие?
— Не все.
— Почему?
— Не знаю.
— Сдаешься?
— Сдаюсь.
— Потому, что вы не знаете, зачем вы здесь. Зачем живете. И не умеете быть вместе.
— А вы, конечно, знаете, зачем вы там у себя?
— Конечно знаем. Мы изучаем мир вокруг. Самопознание материи.
— И вы конечно же знаете, зачем вы здесь?
— Конечно знаем. Ты сам контакта просил.
— Я думал, вы чего расскажете, а вы только вопросы задаете. Те же самые, что мне дети задают каждый день — детские.
— Все вопросы о Главном — детские.
— Интересное кино… Тогда что же в вас особенного?
— А почему мы должны быть особенные? Потому что летаем на том, чего Ты никогда не видел? Мы такие же. Почему Ты про кино сказал?
— Не важно… Так, значит, у вас тоже, как и у нас: «хотели, как лучше, а получилось, как всегда»?
— Да. У нас просто «как всегда» другое.
— В том смысле, что лучше нашего?
— Не лучше и не хуже. Другое.
— Но техника-то у вас лучше. Вот эта, на которой вы прилетели.
— «Эта», на которой мы прилетели, — не техника. Мы это не строили. Это у нас всегда было. Это и у вас есть. Вы использовать не умеете. Потому что вы здесь не поняли Главного.
— Ну-у, началась философия…
— Это не философия. Это — правда. А не нравится, так нечего и контакта просить, сидеть тужиться. Нам тоже не все нравится.
— И что же вам не нравится?
— Ты хамишь.
— Как я хамлю?!
— Если уважают, думают «Вы» с большой буквы, а Ты — каждый раз с маленькой.
— Это потому, что с… Вами не поймешь: то ли Вас один… одно, то ли сразу много… Когда говоришь, все время такое ощущение, что Вас несколько. Множественное число.
— Понятно уже, но объяснил Ты плохо. Можешь спросить вопрос.
— Не «спросить» вопрос, а «задать» вопрос.
— Не отвлекайся на неглавное. Можешь задать вопрос.
— Что для Вас красиво?
— Это где
