Знак Огня - Артём Сергеев

И ведь всё, что произошло со мной за эти сутки, да какое там сутки, меньше, всё это настолько перевернуло меня и мои представления о жизни, что и не передать, но оглушить не сумело, нет. Я как будто знал, с самого начала знал, с детского сада ещё и со школы, что по-настоящему — это вот так, с налётом волшебства, что обычный мир — плоский и пыльный, и что стоит за ним что-то такое, к чему я сам буду иметь отношение, обязательно буду.

И потому губы мои растягивались в улыбке, ну и что, что ведьмы, хрен с ними, без врагов не проживёшь, как ни старайся, и радостно мне было, от осознания сказки радостно, от того, что мир этот оказался много глубже и интереснее, чем был до этого.

И мне хотелось побыстрее узнать, кто я такой, для чего я здесь, к чему предназначен, меня просто распирало от желания начать что-то делать, по фигу что, главное начать, и пусть мир покажет мне свои горизонты, свою глубину, но я стоял и молча смотрел на просыпающийся дом.

Ведь тигра эта рогатая, как называла моего зверя баба Маша, что бегал сейчас чёрт знает где, так вот, бегать-то он бегал, но он сумел оставить в моей душе, в моём характере несколько новых черт. Даже не оставить, осторожность с терпением у меня и до этого были, он их просто усилил, он сумел мне показать и доказать, что с ними во главе лучше, вот каким бы ты сильным не был, всё равно лучше.

Что промахнуться по добыче легко, а вот потом снова её выслеживать трудно, что в засаде нужно сидеть не шевелясь, не обращая внимания на время, что по тайге ходить нужно не в поисках следов, следы рано или поздно найдутся, в тайге главное видеть и чуять всё вокруг себя, потому что найти себе ещё одного поросёнка ты сумеешь, а вот увернуться из-под браконьерского выстрела или обойти насторожённый самострел — вряд ли.

Поэтому я не стал спешить, сперва я решил осмотреться и даже, пока дом просыпается, задобрить его какой-нибудь работой во дворе, пусть посмотрит, пусть порадуется. Звучит нелепо и абсурдно, согласен, а потому не буду говорить я это вслух, лучше примусь за работу, а там и посмотрим.

Дом на это мне не отозвался, но услышал он меня точно, и испустил в ответ долгий, глубокий вздох, и было в этом вздохе столько всего такого, что я решил начинать уже безотлагательно.

Фронт работ здоровый был, и участок большой, огромный даже, соток сорок, наверное, не меньше, прямо как у Дарьи Никитишны и у, гм, да что ж такое-то, снова скривился я, у Алёны, так что выбрать было из чего, глаза разбегались.

Весь электро и бензоинструмент был уже пропит, это я знал точно, но в солидном сарае, который и сараем-то не назовёшь, Саныч вот называл его подсобным помещением, так вот, там были косы, грабли были, лопаты, вилы, в общем, там было то, что в любом хозяйстве пропивается последним.

И я решил пока, до вечера, обосноваться в этом сарае, хорошее же было помещение, капитальное, с печкой даже, и полы бетонные, в брошенном сверху утеплённом линолеуме, и стены кирпичные. И чистое оно было, не развандаленное, не громили его в пьяной злобе, не дошли, видать, у сторожа до него руки. Вообще на столярку оно было похоже, на уютную и крепкую столярку, разве что оборудования днём с огнём уже не сыщешь, разошлось оно по этим дачам без следа.

На большой сохранившийся верстак выставил я квас и выложил содержимое своего пакета, и сказал спасибо ларёчнику, и попенял ему же и себе, ведь тушёнки мог бы и больше взять, а то что это, кошкины слёзки, а не запасы.

И постановил я сам себе не разбрасываться, не хвататься за всё сразу, ведь слона едят по кусочку, вот и мне нужно так же. Возьму, допустим, на сегодня вот этот пятачок, между домом и воротами, слева от подъездной дороги, небольшой такой, но сделаю из него аглицкий газон, не меньше.

Чтобы ни соринки, ни пылинки, ни лишней веточки, чтобы всё в один уровень, чтобы чисто и уютно, как на картинке, чтобы потом только подравнивать, и всё. Схитрил немного, конечно, ведь не было на том пятачке деревьев и кустов, ну да на сегодня мне и этого хватит.

Слава богу, но сохранились в хозяйстве резиновые сапоги, были они мне чуть великоваты, ну да ладно, грех жаловаться, нашёл я ещё привезённые Санычем рабочие штаны и куртку, скинул всё своё, переоделся и принялся за работу.

В общем, начал работать, разохотился, вошёл во вкус, тем более что получалось на удивление хорошо, и управился со всем намеченным ещё до обеда. Хотя я и на соседний пустырь бегал, дёрна попышнее нарезать, а то что это за проплешины, и забор с двух сторон почистил, и бордюры помыл, в общем, очень тщательно взялся, ни одной мелочи не упустил, но получилось здорово, даже не по-русски как-то, неметчина самая настоящая получилась у меня слева от дороги и до забора.

А дом за моей спиной просыпался потихоньку, он с удивлением смотрел на меня и на мои действия, и радовался вместе со мной, но глухо ещё, не в полную силу, осторожно очень, боясь очередного разочарования.

Доделав работу, я с гордостью посмотрел на дело рук своих, здорово же вышло, захотелось даже поваляться там, расстелить какой-нибудь плед и поваляться, но это потом, когда всё будет на мази, когда появится свободное время, а сейчас нужно было приступать к главному.

Но спешить я снова не стал, а решил сперва пройтись вокруг дома, не торопясь и тщательно всё рассматривая, вдруг что новое увижу, что-то, чего не заметил раньше.

И я медленно пошёл по часовой стрелке, а дом следил за мной пристально, просыпаясь всё больше и больше, но недоверчиво следил, боялся он ещё радоваться. Газон — это хорошо, конечно, но мало.

И вот так мы поглядывали тайком друг на друга всё это время, пока я удивлялся количеству плодовых деревьев, ведь были там и войлочная вишня, и груши какие-то, мелкие да кислые, и сливы, ещё мельче и ещё кислее. А потом, забыв обо всём, от души налопался смородины,